на ней строился «оборонительный империализм», составлявший суть государственной политики. Самодержавная власть государя была силой, вынуждавшей идти на войну не только крепостных крестьян, что было просто, но и шляхетство, которое предпочло бы спокойное существование в «дворянских гнездах».
В 1740 г., в год смерти Анны, прусский трон занял Фридрих II. Утверждается прусская модель, о которой остроумный современник Георг Гейнрих фон Беренгорст сказал: «Прусская монархия - это не страна, имеющая армию, но армия, имеющая страну, в которой она расквартирована». Эта модель покажется соблазнительной некоторым русским самодержцам, но иные масштабы территории и населения не позволят им превратить Россию в Пруссию, несмотря на страстное желание приблизиться к идеалу.
Россия расходовала огромные средства, не жалела солдатских жизней для расширения своей территории во всех направлениях. Там, где барьером были границы других государств, оружием «оборонительного империализма» была армия. На бескрайних просторах степи, тайги и тундры инструментом государственной политики становились беглецы от государства. Люди, искавшие свободы, бежавшие от помещиков, от власти, колонизировали территорию, на которую вслед за ними шло государство.
Десятилетие Анны отмечено активными действиями русских войск в Крыму, на Кавказе, в Молдавии, но в это же время открывается еще один фронт - на юго-востоке. Иван Кириллов, начавший карьеру при Петре и достигший в 1728 г. высокого чина обер-секретаря Сената, разработал план выхода России в Среднюю Азию. Опираясь на Башкирию, входившую в состав империи, Кириллов предложил построить крепость у впадения реки Ори в Яик, переименованный позднее в Урал; затем пристани на Сыр-Дарье при ее впадении в Аральское море, проложить охраняемый путь в Среднюю Азию, а затем и в Индию. Заложенный на Ори город был назван - Оренбург (немецкое окончание должно было понравиться в Петербурге), началось строительство и других крепостей.
Башкиры, территория которых стала базой русского продвижения в Среднюю Азию, опасаясь усиления власти петербургских чиновников, подняли восстание, которое - пишет советский историк, - «носило явно выраженный феодальный характер»29. Это определение должно означать отрицательную оценку выступления башкир против русской власти. Восстание продолжалось не менее пяти лет (1735-1740) и было подавлено уже после смерти Ивана Кириллова (1737). Его место во главе Оренбургской комиссии занял Василий Татищев, будущий автор первой «Истории Российской».
Татищев считал нецелесообразным излишне быстрое продвижение России на юго-восток, полагая, что она не обладает еще достаточными средствами. К тому же в желании различных племен принять российское подданство он видел стремление получить односторонние выгоды за счет государства. В этом он целиком расходился с Иваном Кирилловым, который мечтал принять в русское подданство народы и города «яко Ташкент и Арал… рассыпанных бухарских и самаркандских провинций и богатого места Бодокшана». Бодокшан - или Бадахшан - находился на афганской территории.
Дальнейшее продвижение, быстрое или замедленное, требовало усмирения башкир. Против них (общее число башкирского населения составляло примерно 100 тыс. человек) были направлены регулярные войска, широко использовалась традиционная колониальная политика натравливания одних народов на другие. В борьбе с башкирами использовались пришлые тюркские народы - мещеряки, татары. Донесение генерала князя Урусова, командовавшего на заключительном этапе подавления восстания, в Петербург в 1740 г. дает представление о мерах расправы с восставшими. «После прочтения приговора, - сообщал генерал Урусов, - преступники и главные сообщники бунтаря Карасакала (следуют имена. - М.Г.) были посажены на кол… 11 их товарищей, в том числе семь есаулов вышеназванного Карасакала, повешены за ребро и 85 за шею, 21 преступнику отрублена голова…». По подсчетам секретаря Оренбургской комиссии, позднее известного географа и историка Петра Рычкова, в 1735-1740 гг. было казнено 16634 человека, выслано 3236, отдано в крепостную зависимость 9182 человека30.
Военное усмирение башкирских земель сопровождалось усилением контроля за вождями племен и льготами по отношению к пришлому населению, колонизировавшему владения башкир под Покровительством русских властей.
Начатое казаками Ермака, в царствование Ивана Грозного, русское продвижение на Дальний Восток продолжалось в царствование Анны. Первая экспедиция состоявшего на русской службе датского капитана Витуса Беринга была задумана при Петре 1, но состоялась после его смерти (1725-1730). Беринг прошел пролив, отделяющий материк Азии от Америки, подтвердив открытие, сделанное в 1648 г. казаком Семеном Дежневым. Не удовлетворившись географическим открытием, неутомимый Иван Кириллов составляет план второй Камчатской экспедиции (1733), предусматривая освоение Камчатки и строительство крепости в Охотске, изучение других территорий: «сыскивание новых земель и островов», чтобы «сколько можно в подданство приводить».
Расширение территории Российской империи традиционно объяснялось поисками безопасности, прежде всего поисками надежных, лучше всего естественных границ. Выход к Тихому океану, границе естественной и надежной, не остановил экспансии. Через полвека русские поселения появятся в Аляске и Калифорнии.
Поиски наследника
После смерти королей чаще всего наступают междоусобные войны и раздоры из-за замещения престола. Поэтому для укрепления и для долголетия королевства, для сохранения мира и для предотвращения междоусобиц нет ничего полезнее, как установить твердый порядок замещения престола.
Царствование Анны - войны, с победами и поражениями, внутреннее развитие, расширение территории - остается в истории связанным с Бироном, «бироновщиной», засильем иностранцев. Василий Ключевский пишет, что с 1730 г. «переломилось настроение русского дворянского общества». Опомнившись от реформы Петра, сколько-нибудь мыслящие люди «сделали важное открытие: они почувствовали при чересчур обильном законодательстве полное отсутствие закона»31. Поиски закона, «правового государства», как стали говорить в конце XX в., были мучительными: «испытав при Меньшикове и Долгоруких русское беззаконие, при Бироне и Левенвольдах испробовали беззаконие немецкое». Немецкое беззаконие ощущалось, само собой разумеется, значительно острее «своего», русского.
Накануне смерти Анна, оставаясь верной своей привязанности к Бирону. получившему титул герцога Курляндского, подписала последнюю волю: наследником трона становился двухмесячный Иван Антонович, его опекуном назначался Бирон. Выбор будущего императора казался еще более удивительным, чем выбор, сделанный в 1730 г., когда Дмитрий Голицин придумал кандидатуру Анны. Иван был сыном Анны Леопольдовны, дочери старшей сестры Анны Екатерины и герцога Мекленбург-Шверинского. Еще в 1732 г. Анна решила оставить трон мужскому потомству своей племянницы. В то время Анна Леопольдовна еще не была замужем. Ей начали приискивать мужа в неисчерпаемом садке немецких принцев. Счастливым избранником (поиски вел Левенвольд) оказался родственник императора Карла VI Антон-Ульрих Брауншвейг-Люнебургский. Великая княгиня, увидев приехавшего в Петербург жениха, не проявила к нему интереса. Но когда оказалось, что Бирон решил ее женить на своем сыне, Анна Леопольдовна согласилась на герцога Брауншвейгского. Плод их брака Иван Антонович и был выбран наследником престола.
Решение поручить регентство Бирону было принято в самый последний момент перед смертью императрицы. Фаворит Анны не только был синонимом самоуправства чужеземцев при русском дворе, но и пользовался репутацией жестокого, беспредельно самоуверенного, презиравшего всех нижестоящих
