следит за ним, слушает все разговоры и даже знает его мысли. Онемела и затяжелела спина, вспотел, по рукам пробежали мурашки. Он задвинул шторы, отключил телефон и модем. Паранойя? Но ведь именно с ним. И началось все с Серегина и его истории об инопланетянах. А ему проблемы не нужны.
6
На следующий день после пятиминутки в кабинет заглянул Гришанин. Он не улыбался.
— Слушай, как тебе этот… Еремин?
— Николай Константинович, я вот думал… Дело громкое, случай достаточно сложный… Может, рекомендуем направить в Центр экспертиз? В этом году только второй такой случай будет. Норму не переберем.
— Да я вот то же самое подумал… Теперь с Шефом переговорю и представим на комиссию. Пораньше.
…Комиссия была представительной — шесть человек, включая психолога. Шеф — главврач и Гришанин молчали. А завмед Тяпкин подробно Еремина расспросил: как и чем действуют инопланетяне; что испытывал тогда, что — сейчас; что помнит, что — нет. После того, как тот вышел, недоуменно на всех посмотрел.
— В связи со сложностью экспертной оценки? Да вы что, ребята? Нас в Центре на смех поднимут!
Все молчали.
— Я буду писать особое мнение.
— Пишите — сказал Главный.
Больше никто ничего не сказал.
Уже вечером Виктору Сергеевичу домой позвонил Гришанин. Это случалось редко.
— Ты слышал? Тяпкин умер.
— Что?
— Асфиксия рвотными массами.
— Так он не пил!
— Обнаружили дома. На столе — недопитая бутылка из-под водки. От него — запах. Ну, вскрытие покажет…
— Да…
— С актом заканчивай быстрее.
— Да.
…Акт подписали все. Особого мнения ни у кого уже не было. Комиссия в Центре признала Еремина невменяемым и рекомендовала принудительное лечение в психиатрической больнице с усиленным наблюдением. После этого Виктор Сергеевич ушел из экспертного отделения в диспансер.
7
Открыв кабинет, он машинально начал просматривать купленную на ходу газету. В разделе «происшествия» сразу наткнулся на заголовок «Гибель в метро — несчастный случай или убийство? — Сотрудник коллекторского агентства трагически погиб …ведется расследование…». С фото на него смотрел тип, подкатывавший недавно насчет просроченного кредита. Доводы Виктора Сергеевича его не волновали. Он просто сказал, что сведения о должнике станут известны и коллегам, и пациентам, если долг не начнет гасить немедленно. Так же машинально договорившись о замене замка, набрал номер Гришанина.
— Привет!
— О, какие люди! Сколько лет, сколько зим! Как дела?
— Нормально. А как вы там? Все пишите?
— Скучаешь? Может, назад захотел?
— Да нет, я пока здесь, на приеме. Спокойнее.
— Смотри. А то забежал бы.
— Как там Евгения? Все цветет?
— …А ты не слышал? Уже сколько месяцев, как в розыске.
— А что случилось?
— Ушла с ночной смены, домой не вернулась.
— С концами?
— Похоже на то.
— Да, а что насчет Еремина?
— Уже ничего. С тех пор, как похоронили. Вылечили.
— Да…
— Ну что, не передумал возвращаться? У нас тут весело!
— Увидимся как-нибудь.
— Забегай, жду!
Вспотевшей ладонью Владимир Сергеевич положил трубку. Это не совпадения. Надо что-то делать. Полистав записную книжку, с трудом нашел телефон следователя, который вел дело Еремина. Больше звонить было некому…
Удивленный мужской голос ответил, что Евгений Викторович здесь уже не работает, он сейчас начальник следственного отдела. Телефон его дал неохотно.
Дальнейшим звонкам помешал прием. Вошла девица в мини-шортах и топике.
— Здравствуйте. Мне нужна от Вас справка.
— Какая?
— Ну… не знаю. Наверное, что на учете не состою.
— А куда нужна справка?
— В школу. Я буду работать там фельдшером.
— А на работе в этой униформе будете, коллега? Круто!
— Ну что Вы! Просто сейчас лето, а так хочется больше тепла!
Закинув ногу на ногу, она улыбнулась.
— Неужели не хватает?
— Конечно. Ведь так мало тех, кто может им поделиться!
Так же улыбаясь, она вынула ручку из его руки , записала на отрывном листке номер телефона.
— До свидания. Удачи! — и он протянул ей бланк справки.
— Спасибо. И Вам тоже, доктор!
Ближе к обеду в кабинет вошли три милиционера, сопровождавших смуглого улыбающегося типа с черными курчавыми волосами. Он был в джинсовом костюме и босоножках.
— А это что?
— Доктор, вот задержали, без документов, на вопросы не отвечает. Сначала говорил что-то по- своему, потом замолчал.
— А мне он зачем?
— Может, Вам что-нибудь скажет? Мы его конечно в ИВС определим, но хотелось бы личность
