— Я знаю, — ответила Лиз. — Можете положиться на меня. — И добавила: — И на Маккарти тоже.
— Хорошо. Спасибо.
Когда они ушли, я повернулся к Лиз: — Что все это значит?
— Ты — мой эксперт по червям.
— Ну а дальше?
— Президент пока не приняла решения. Видеозапись довольно убедительна, но… понимаешь, она не хочет использовать ядерное оружие на континенте и отчаянно ищет хоть какую-то альтернативу.
— А она есть — хоть какая-то альтернатива?
— Если бы она была, — вздохнула Лиз, — спорили бы мы здесь?
— Не знаю.
— Можешь мне поверить. — Она положила руку на мое плечо и заглянула мне прямо в глаза. — Возможно, мне придется сослаться на тебя. Расскажи правду — обо всем, что видел и знаешь о червях. Вот и все.
— Но почему я? Ведь есть доктор Зимф.
— Доктор Зимф никогда не работала в полевых условиях. Во всяком случае, не так, как ты. На карте стояла твоя жизнь, а она никогда так не рисковала. Ты видел то, что ей и не снилось. Она потрясающий теоретик, зато ты можешь рассказать, каково испытать это на собственной шкуре. Ты пережил это. Столкнулся лицом к лицу. Именно этого и не хватает на конференции — немного ужасов.
— Вроде хторра в аудитории? Лиз и бровью не повела.
— Если бы это помогло — да.
— Какова моя политическая позиция?
— Не поняла.
— На чьей я стороне? — поинтересовался я. — Ну, кого я поддерживаю?
— Факты скажут сами за себя.
— Угу. И что же они скажут? Лиз нахмурилась.
— Что надо сбросить бомбу.
Я задумался, примеряя это на себя.
— С тобой все в порядке? — спросила Лиз.
— Не знаю.
Она отвела меня к столу, налила в стакан ледяной воды и дала мне. Я осушил стакан залпом.
— Однажды в школе нам предложили тест, — наконец сказал я, тяжело дыша. — Целому классу.
— Кнопочный? — спросила Лиз. — Я помню его.
— Да, кто первым нажмет на кнопку. Нам предоставили возможность проверить, сможем ли мы сделать это. — Я вспомнил тогдашние свои ощущения, и у меня похолодело в желудке, причем не от ледяной воды. — Все страшно перепугались. Было много слез. Даже крики. В конце концов мы поняли, что ни один не хочет и не может взять ответственность на себя.
— Обычный результат, — заметила Лиз. — Но бывают исключения.
— Ладно, тогда возникает другой вопрос: если большинство людей не хотят взваливать на себя такую ответственность, то зачем мы до сих пор сохраняем ядерные заряды? Учитель — его звали Уитлоу — предложил нам возможность полностью разоружиться, однако никто не сделал и этого, потому что мы не решились довериться другой стороне. Думаю, цель упражнения заключалась в том, чтобы продемонстрировать нам ловушку патовой политической ситуации. Но из всего этого я помню только страх, когда в моих руках оказался черный ящик, тот, что с красной кнопкой внутри. Вот когда я испытал чертовское искушение нажать на нее и покончить с сумасшедшим обсуждением раз и навсегда — но, разумеется, ничего не сделал. — Я взглянул на Лиз. — Ты понимаешь, к чему я веду? Или тебе неинтересно?
— Продолжай.
— В том-то и дело. Здесь, сейчас мне действительно предоставляют возможность нажать на кнопку.
— На нее может нажать только президент.
— Не совсем так. Я — составная часть ее решения. В этом и заключается цель происходящего. Я тоже несу ответственность и могу говорить об этом деле, если хочу, чтобы оно меня касалось.
— Поняла, — сказала Лиз. — Ну и как? Ты хочешь сбросить бомбу?
Я ответил: — И да и нет. Это логическое продолжение всего остального. Всей моей жизни. Это та же проблема, что и маленькая девочка в загоне, и Шорти, и те люди в аудитории, и ренегаты. Это чужие жизни. Я не хочу быть человеком, который принимает решение, однако мне постоянно суют в руки винтовку или огнемет. А вот сейчас — черный ящик с красной кнопкой. Я не хочу его брать.
Она схватила меня за плечи.
— Слушай, то, чего хочешь ты, не имеет никакого значения. Я, например, хочу, чтобы все хторране исчезли. Хочу, чтобы был жив муж. И ребенок тоже. Я хочу вернуться на четыре года назад. Можно сделать так, чтобы это произошло? Нет. Вопрос не в том, чего ты хочешь, а в том, что ты хочешь сделать с тем, что есть в твоем распоряжении!
Из моих глаз вдруг брызнули слезы. Голос осип.
— С одной жизнью я еще могу справиться, Лиз. Я не стрелял в ту маленькую девочку. И Шорти сам мне разрешил — он приказал стрелять в человека, на которого напал хторр. И те люди в аудитории стояли поперек дороги. Что же касается ренегатов, то я сошел с ума от ярости. Я хочу сказать, что каждый раз имел… оправдание. Извинение. Сегодня — нет. Теперь это — хладнокровный выбор. — Я посмотрел на нее, моля о помощи.
Но ничего похожего не дождался; Лиз сказала: — Теперь ты понимаешь положение президента? Я вытер глаза.
— Думаю, да. Немного.
— Правильно. Понимаешь. Это — ее решение, но ты должен взять на себя ответственность за свою часть. Ну как, сделаешь это?
— Да.
— Ты решишься сбросить бомбу, если это будет зависеть только от тебя?
— Не вижу другого выхода.
— Именно для этого мы собрались здесь, — сказала Лиз. — Не уговорить ее сделать это, а найти выход. И если не найдем, тогда нашей задачей станет взять на себя ответственность за решение, которое мы вынуждены будем принять.
— Неужели действительно нет другого выхода?
Она не успела ответить. Коренастый моряк с разъяренным видом ворвался в комнату, — Эти чертовы телефоны все отключены! — выпалил он.
И тут появилась президент.
— И по очень веской причине, — пояснила она. — Некоторым нельзя доверять. — Она остановила на моряке свой знаменитый взгляд. — Даже когда они дали слово, что не нарушат конфиденциальности сверхсекретного совещания!
Офицер покраснел, но ничего не ответил. Президент мрачно улыбнулась.
— Если все займут свои места, мы сможем продолжить.
