От зависти не может уберечься.Подобным людям свойственно прощатьБогатство, честь; им хорошо известно,Что можно волей этого достичь,Упорством и благоволеньем счастья.Но что одна природа нам дает,Что недоступно никаким усильям,Чего не может золото добыть,Ни меч, ни разум, ни настойчивость, —Вот это не простит он никогда.Простит он мне? Он, кто с тупым умомДобиться мнит благоволенья муз?Он, кто, собрав поэтов многих мысли,Поэтом мнит и самого себя?Скорее он простит мне милость князя,Хотя б желал иметь ее один,Чем тот талант, что дочерьми небесМне, юноше безродному, дарован.ЛеонораО, если б ты, как я, все ясно видел!Ты ошибаешься: он не таков.ТассоА если ошибаюсь, все равно!Как о враге, я думаю о нем,Я был бы безутешен, будь я долженСмягчить вражду. Ведь справедливым бытьВо всех вещах — безумно, это значитРазрушить самого себя! Всегда лиК нам справедливы люди? Нет, о, нет!Ведь человек нуждается при жизниВ двух чувствах: в ненависти и в любви.Иль ночь ему не так нужна, как день,И сон не так, как бденье? С этих порЕго иметь я должен, как предметГлубокой злобы, и ничто не можетМеня лишить блаженства — с каждым часомО нем все хуже думать.Леонора Милый друг,Не вижу я, как в этом настроеньеТы можешь оставаться при дворе.Ты знаешь, как он много значит здесь.ТассоПрекрасный друг, что я уже давноЗдесь лишним стал, мне хорошо известно.ЛеонораНе лишний ты и лишним стать не можешь!Ты знаешь сам, как любят жить с тобойКнязь и княжна, приедет скоро к намСестра Урбино, и она приедетИ для тебя, не только для сестры.Ты всем им дорог, и они к тебеПитают безусловное доверье.ТассоО, Леонора, где ж доверье здесь?Поговорил ли он со мной хоть разО государственных делах? Когда жСлучалось, что в присутствии моемСоветовался он с сестрой, с другими,Не спрашивал меня он никогда.Он лишь взывал: «Антонио приедет!»«Об этом надо нам спросить Антонио!»ЛеонораНе жалуйся, а благодарен будь, —Раз дал тебе он полную свободу,То чтит тебя, как только может чтить.Тассо
