называлось в моё детство…
Так его называла бабушка - «чёртово колесо», - и очень любила кататься. А Гриня боялся. Он боялся высоты, боялся, что кабинка остановится на самом верху и не опустится больше никогда. Боялся, что оборвётся и полетит вниз. Боялся, что не успеет зайти на ходу и его потащит «чёртово колесо» за одну ногу. Боялся, что соскакивая, опять же на ходу, упадёт и разобьётся… Он плакал и просил бабушку не кататься. Она качала головой: «Экий ты трусишка! Учись быть смелым». И тащила его за руку - мощно, крепко. Крупная грузная женщина с забранными в пучок пегими волосами, с тяжёлым лицом и пористой кожей. Маленького, худого, белобрысинького мальчика. В усмерть испуганного…
Когда кабинка «чёртового колеса» преодолела половину подъёма и пошла к верхней точке, у Грини быстро-быстро заколотилось сердце, закружилась голова. Отголосок детского страха… Но он уже давно научился справляться со всеми бывшими своими химерами. А мальчик - умничка! - всё подробно рассказывал и показывал: как раз то, что ему было нужно.
- Вон там, глядите, центр города. Здание полукруглое видите? Это вокзал железнодорожный. А вот окружная трасса. А это река, слева. В самом широком месте - видите? - гидропарк. Он тянется и незаметно переходит в лес. Там уже и заблудиться можно. Правда, ненадолго: всякие базы отдыха, летние лагеря и детсадиковские дачи кругом. А справа - новостройки.
Пока колесо медленно довело их кабинку до вершины, недолго покачало там и так же медленно пошло на снижение, Гриня успел всё хорошо рассмотреть, запомнить и сориентироваться.
Потом они прокатились на американских горках. Эта штука очень Грине понравилась. Резкое чередование взлёта и падения, иллюзия риска возбуждали. Но он сделал вид, что ему плохо, кружится голова, тошнит.
- Ох, нет! Это для вас, смелых мальчиков. А меня совсем растрясло.
И замахал руками, отказываясь от Сережиного любимого «Сюрприза».
- Что ты, нет! Это, небось, ещё страшнее горок? Но ты, Серёженька, на меня не смотри, иди, катайся.
- А вы?
- Я подожду. Или… вот, заверну в кустики. Что-то меня мутит, да и в туалет хочется.
Застеснялся.
- А вон там есть туалет, платный, - показал Серёжа.
- Зачем же деньги тратить на такое? Я и так, по-простому, не привыкать.
- Ну тогда я два раза прокачусь, ладно? - спросил Серёжа.
- Конечно. Да ты за меня не беспокойся: катайся, в автоматы играй. Я тебя сам разыщу.
В кустах Гриня и вправду оправился. А потом, коротко оглянувшись, быстро пошёл в сторону сцены - своего недавнего обиталища.
Вчера, уходя с Игорем, он не мог взять то, что там припрятал. Теперь же, проскользнув в знакомую комнатку и прикрыв за собой дверь, он достал из щели за прогнившими панелями свёрток в целлофановом пакете. Здесь хранилось его главное богатство: три ножа - два хирургических и скорняжный, а ещё шприц и ампулы с лекарством.
Такие лекарства не купишь в аптеке. Может, только на чёрном рынке, но это - опасно. Ценные лекарства, редкие. И шприц отличный, тяжёлый, стеклянно-железный. В аптеках, правда, навалом лёгеньких одноразовых. Но его, Грининым, пациентам, всё равно - будет занесена им инфекция или нет… А ему этот шприц очень нравится. Это ещё бабушкин шприц. Бабушка именно им колола его, Гриню. Очень любила это делать…
КАНДАУРОВ
- Ну что, Вик, прочитал?
- Да. - Викентий сложил газету, легонько отбросил её на край стола. - Неплохо пишет этот парень, Лунёв. Доходчиво.
- Вот уж верно, - Миша Лоскутов состроил трагическую гримасу. - Жалко бедных бомжиков.
Майор Викентий Кандауров и капитан Лоскутов делили свой рабочий кабинет на двоих. Формально были они начальник и подчинённый, фактически - давние друзья. Работали всегда в одной команде. Вот и теперь, дело, которое они расследовали, напрямую было связано с нашумевшей бомжевой облавой. Потому Викентий поморщился, сказав:
- Их и в самом деле жаль. Не всех, конечно. А во время облывы глупостей и вправду наделали много. Но разве за всем уследишь, акция по всему городу шла одновременно. И не только наша милиция: ОМОН, национальная гвардия… А там парни крутые, мы им не указ…
- Но цель оправдывает средства!
- Ты, Миша, иезуит, оказывается! - Кандауров иронично поцикал языком. - Какое звание в ордене имеешь?
- Как положено, на порядок ниже вашего, сеньор генерал!
Оба посмеялись. Но Лоскутов гнул своё.
- А всё же, Вик, оправдывает? Цель средства?
- В данном случае - видимо да. Журналист Лунёв не знал всех обстоятельств дела. А то не был бы столь разгневан и категоричен.
- Особенно если бы подозревал, как и мы, что наш подопечный, очень может быть, среди этих бомжей.
Подопечный… Викентий никогда не забудет своей первой «встречи» с ним. Неделю назад его разбудил ранний утренний звонок. Ещё полусонный, он не сразу узнал голос самого генерала - начальника УВД: не часто приходилось ему говорить по телефону с таким высоким начальством.
Генерал не стал извиняться, сразу приступил к делу:
- Майор, вы слыхали об «угличском упыре»?
Вмкентий вздрогнул, окончательно просыпаясь.
- Да, интересовался.
Он уже прижимал трубку к уху плечом, натягивая брюки. Ясное дело, не стал бы генерал в пять утра задавать этот вопрос просто так. Видимо, преступник, которого газеты окрестили таким прозвищем, объявился у них.
- Одевайся, дорогой. - Голос в трубке оставался тревожным, но в нём появились сочувственные нотки. - Сейчас подъедет машина, отвезёт тебя на место, где найдена жертва. Тебе вести это дело, тебе решать - «упырь» это орудует, или нет… Будь готов: зрелище, сам понимаешь, не из приятных. Поскольку Кандауров не раз выезжал на убийства и генерал об этом прекрасно знал, майор понял: преступление, видимо, особо жестокое.
К большому лесопарковому массиву, в том краю, где он ещё находился на территории города, примыкало автохозяйство: грузовики, прицепы, бульдозеры… Вечером на ночное дежурство там заступил сторож. Раза три за ночь он обходил своё хозяйство по периметру, вдоль проволочной ограды. У него был огромный злой волкодав, и с этой псиной он ничего не боялся. После каждого обхода сторож отпускал пса, тот где-то полчаса бегал и возвращался к домику. Всё всегда проходило одинаково. И в этот раз, сделав первый обход, когда совсем стемнело, сторож отпустил Акая погулять. Но пёс примчался обратно уже минут через пять, взъерошив на загривке шерсть и необычно, словно в испуге, подвывая. Василию Петровичу стало не по себе. Он снял со стены ружьё - обычно оно там висело, нетронутое, - вышел во двор, покричал: «Кто там? Не шали!» Светила полная луна, всё хорошо было видно - тихо, пусто.
- Тьфу ты! - Петрович плюнул, вернулся в дом, позвал. - Акаюшка! - Здоровый пёс прижался к нему, словно малая собачонка. - Кто ж тебя так, а? Может, корова потерялась, бродит по лесу? Посёлок-то тут рядом, - рассуждал вслух сторож. - А ты в темноте не понял, испугался?
Сторожу хотелось так думать, хотя свою собаку он знал хорошо: ох, не из пугливых был Акай! Но вскоре пёс успокоился, съел кусок колбасы, задремал, положив голову на лапы. Подошло время второго обхода. Сторож и собака вышли на крыльцо, направились, как обычно, сначала к воротам. И тут Акай взвизгнул, попятился, развернулся и рванул к дому.
- Стой, - закричал сторож. - Ах ты, чёрт!
Он вбежал за ним в комнату и увидел, что пёс опять забился в угол, подвывая. Рассердившись, сторож схватил ошейник с поводком, надел псу на шею, стал тянуть. Но тот лишь упирался всеми лапами и выл. Вот тогда Петровичу стало страшно. Он позвонил в ближайшее отделение милиции, рассказал всё дежурному:
- Точно говорю вам, собака что-то чует, что-то плохое! Он у меня никогда ничего не боялся.
Его спросили:
- А не бешенство ли это? Сейчас, знаете, такая жара…
- Нет, что вы! Он и есть, и пьёт хорошо. Да и прививку мы делали вовремя.
- Хорошо, - сказали ему в трубку. - Сейчас пришлём вам двоих ребят. Да привяжите своего пса, с ними тоже будет собака.
Через полчаса подъехал милицейский газик, вышли два молодых парня в форме, вслед за одним выпрыгнула овчарка, послушно стала у ноги. А через десять минут эта хорошо обученная собака уверено провела их вглубь лесного массива, через небольшой овражек, и, коротко взлаев, стала у густых кустов. Ещё в лунном свете они поняли, что перед ними белеет голое человеческое тело. А когда осветили находку фонариками, увидели то, что через немногое время, уже в свете раннего утра, увидит майор Кандауров.
Убитым был молоденький паренёк. «Лет четырнадцать-пятнадцать» - прикинул сам себе Кандауров. Левая ягодица и часть бедра были вырезаны так, как отрезают куски мягкого мяса у свинных и говяжьих туш. Нижняя часть тела залита кровью. В крови и голова, хотя проломов не видно. Наклонившись, майор сквозь спутанные, длинные, слипшиеся от крови волосы увидел, что у жертвы отрезаны уши.
Оба милиционера из районного отделения и собака тут же, чуть в стороне, сидели на поваленном стволе. Викентий подошёл к ним.
- Тело в таком же положении и найдено?
- Да, - ответил тот, кто держал собаку. - Мы ничего не трогали и никого не подпускали. Всё точно так.
- Светила луна, - тихо сказал второй. Он был молод и сильно бледен. - Полная луна… Всё было видно…
- В полнолуние выходят на промысел вампиры и оборотни, - пробормотал Викентий. - Недаром его называют «упырём»…
- Это он? Точно? - милиционеры переглянулись.
- Сейчас перевернём тело, глаза будут выколоты, я почти уверен. И вон, у дерева,
