потеках, не удавалось разглядеть даже банальных окон-дверей. А как только мне начинало казаться, что увидел нечто знакомое, и я пытался зацепиться за него взглядом, при очередном взмахе век, все опять менялось. Неуловимо быстро, но до совершенной неузнаваемости.
Именно так мог бы выглядеть памятник Хаосу! Тому самому, Первозданному, — ни на миг не останавливающемуся в своем вечном движении поиска или отрицания формы.
Впрочем, я же не на экскурсии здесь, чтоб полюбоваться достопримечательностями. Пускай даже самыми невероятными, каких больше нигде и никогда не увидишь. Мне бы внутрь войти. А вот в этом вопросе без дверей, или иных проемов — не обойтись.
И только подумал об этом, как стену передо мною пересекла глубокая морщина. Миг — и она уже превратилась в трещину. А еще пару секунд спустя в гладком монолите образовался вполне подходящий проход.
— Типа, добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен? — поинтересовался я у Храма. — А компот будет?
Незримый архитектор шутку юмора не оценил. Собственно, а откуда? Он же не смотрит старые советские комедии.
Я оглянулся на землепроходца Торуса, оставшегося на месте ночевки, помахал ему рукой и бодренько шагнул внутрь этого, прости Господи, непотребства. Умолчим об аналогиях, так сказать, на ум приходящих.
Под ногами пружинило и одновременно похрустывало. Словно на толстый резиновый коврик насыпали мелкого сухого хвороста. Но не долго. Я и пяти шагов сделать не успел по этому щелеобразному туннелю, как ощутил, что движусь вместе с полом. Не слишком быстро, но достаточно, чтоб передоверить поступательную функцию эскалатору. И не ошибся. Всего через каких-то десять-двенадцать ударов сердца меня вынесло в просторный зал. Просторный, как шатер цирка и такой же пустой, как после завершения представления. И еще — очень похожий на огромную палату для буйных сумасшедших. Опять-таки непонятного серо-буро-малинового колера. Словно все цвета радуги боролись здесь между собой, да так вповалку и улеглись на палитру маляра, не размыкая тесных объятий.
Впрочем, кое-что внутри 'арены' все же имелось. Небольшой постамент. Не выше фонтанчика для питья, которые раньше устанавливались на курортах, в санаториях и пионерских… домах отдыха, короче. И струйка из него била. Высотою сантиметров пятнадцать. Серебристая и тяжелая, словно из ртути. Распадаясь вверху красивым таким султанчиком. М-да… А над образовавшейся из него розеткой парило нечто уж совсем невероятное. Знаток анатомии из меня примерно такой же, как строитель, но больше всего это 'нечто' напоминало сердце. Небольшое, как у собаки, даже — кошки. Отчаянно черное, словно обугленное адским огнем, но все еще живое и пульсирующее, но даже издалека было видно, что оно не из плоти, а как бы соткано из первозданной тьмы. Жуть…
Я с трудом заставил себя оторвать взгляд от постамента и осмотреться вокруг более тщательно. Зерно Хаоса, а ничем иным темное 'сердце' быть не могло — это здорово, зрители занимающие места в лоджиях могут быть довольны, — но где сам безумец? Антагонист Темн, которого по условиям квеста главный герой обязан победить и низвергнуть?
Я еще раз внимательно оглядел 'арену', но тщетно — никаких следов пребывания кого-либо, а тем более, проживания здесь достаточно длительный период, обнаружить мне не удалось. Как и потайного прохода в иное помещение. Единственным отверстием в стене по-прежнему оставалась только щель, родившая меня внутрь Храма.
— Рассосался он что ли? — пробормотал я растерянно. — Впрочем, а что тут удивительного? За столько столетий полной изоляции, безумец мог и покончить с собой. Случайно, или намеренно…
— Ты прав…
Я отпрыгнул назад и в сторону, выставляя перед собой меч и ларец.
— Кто тут?! Покажись!
Мог и не спрашивать. В шаге от постамента в воздухе висело небольшое облако, в котором едва угадывались черты человеческого лица.
— Ты прав… — опять донеслось оттуда.
— Это, несомненно, приятно, — кивнул я. — Ощущать свою правоту, всем нравится. Но, в чем именно?
— Но и ошибаешься…
— А вот этого уже не хотелось бы.
— Я действительно покончил с собой, — продолжал призрак, не обращая внимания на мои, чего там юлить, не такие уж и умные реплики. — Только не случайно. Лет через сто с гаком, я осознал, что натворил из-за своей непомерной гордыни и чрезмерного любопытства. Но, тогда я еще надеялся, что кто-то из Высших магов сумеет преодолеть, поставленную ими защиту, и придет добить меня. Надеялся, что успею объясниться и посвятить себя исправлению содеянного. Или — хотя бы искуплению. А еще через сто лет, тяжесть раздумий и рефлексий окончательно раздавили мою волю, и я решил уйти из жизни. Вот только и тут успех мне не сопутствовал. Телесную оболочку развеять удалось, а дух мой Зерно не отпустило. И мне еще очень, очень долго пришлось думать и страдать, уже не имея возможности даже размозжить лоб о стену.
— Ужас…
— Я слышу искренность в твоем голосе. Это радует. Значит ли это, что мучения мои близки к завершению? Ты пришел за Зерном?
— Не только.
Мне и в самом деле стало жаль безумца, заплатившего за свои злодеяния самую страшную цену — бесконечный разговор со своей совестью. Которая, как известно, самый неподкупный судья и беспощадный палач.
— Я тут и для тебя кое-что принес.
— Для меня?
— Да, просили передать. Взглянешь?
— Почему нет?.. Хоть какое-то разнообразие, за столько веков. Показывай.
— Сейчас.
Я поставил ларец на землю. Перерезал мечом бечеву. Открыл. Достал из шкатулку и подошел ближе к призраку.
— Ты, вообще двигаться можешь, или к одному месту привязан?
— Вокруг постамента, в радиусе пяти шагов…
— Достаточно, — кивнул я, останавливаясь и ставя шкатулку на пол. — Сейчас открою, а ты уже сам гляди, чего там.
— Не надо…
— Что не надо?
— Открывать. Я же призрак. Пройду сквозь стенки.
— Уверен? Там не простые стенки, а магические.
— Да, — мне даже легкая насмешка почудилась в голосе чернокнижника. И то верно, нашелся учитель магии. — Но защитные чары направлены на удержание силы внутри, а не проникновение извне. Ставь, не сомневайся. И спасибо тебе…
— За что?
— За избавление.
Похоже, призрак прекрасно знал, что в шкатулке не кедровые орешки.
— Кстати, совет. Потом, когда я уйду, ты шкатулку сможешь открыть свободно, без опаски. Используй это с умом.
Призрак метнулся вниз с такой поспешностью, что я едва успел отпрыгнуть. Видимо, опасался передумать. Все же жизнь такая штука, что если имеется возможность поразмыслить, никто добровольно не захочет с нею распроститься. Даже статистика утверждает, что из спасенных от суицида людей, очень незначительное количество делает вторую попытку.
Шкатулкой тряхнуло раз, другой, и нечто похожее на прозрачный дымок, как над затухающей сигаретой возник над крышкой. Всего на одно мгновение. И все закончилось… По меньшей мере для
