Веселая наука. Протоколы совещаний

Но в сущности у монотеистов только одна постоянная — смерть. Как считает, не без оснований, Людвиг Клагес, юноша из баллады Шиллера, подняв покрывало статуи Изиды, обнаружил… смерть. Люди новой эпохи склонны принимать за целое случайную комбинацию фрагментов, идентифицировать имя и носителя имени, сущность и ее субстанцию — дело для греческой религии невозможное. Трагизм стихотворения Лесьмяна объясняется трагизмом монотеистического взгляда, несовпадения двух концепций человека.

Понятно, как во всякой сильной поэзии, здесь таится загадка: кто вброшен, втиснут в человеческое тело, кто это?

Смотреть, созерцать, подсматривать. Эти разные процессы характеризуют людей вообще, глаза в частности. Засада в лесной чащобе, лежание на крыше с биноклем в руках, тайное преследование. Картина Фрагонара «Будуар» посвящена следующему мариводажу: служанка ставит даме клистир, кавалер подсматривает в замочную скважину. Судя по кокетливой улыбке, дама предполагает присутствие кавалера.

Итак.

Многие любят подсматривать, некоторые любят, чтоб за ними подсматривали. Бывают взгляды рассеянные, блуждающие, устремленные в никуда. Подсматривание отличается аналитикой, смещением «я» в сторону желанного объекта до растворения в оном. Сосредоточенность, концентрация, микроскоп, телескоп. Общее воззрение складывается из энного количества частных взглядов, серии взглядов. Взгляд раздевает, проникает, проницает, режет, пилит, сверлит, потом собирает разрозненные фрагменты. Во что? В нечто совершенно непонятное, ибо «энное количество частных взглядов» тяготеет к бесконечности. Дабы познать объект, необходимо окружить его сетью законов, параметров, констант — они оговорены теоретиками, но к реальности отношения не имеют.

Зрение принципиально двойственно. Глаза земного тела, глаза субтильного тела души. Уточним еще раз: неоплатоники и схолиасты различали четыре аспекта души — вегетативный, анимальный, рациональный, небесный. Первые два едины с физической плотью и направляют натуральную телесную функциональность. Сложнее ситуация рационального аспекта, ибо значение слова «рацио» совершенно изменилось в последние века. Закат индивидуального микрокосма обусловил появление социального рацио, более или менее «общечеловеческого», которое вытеснило понятие «рационального аспекта души» и учение о нем. Новая эпоха заменила индивида «индивидуальными особенностями», полагая, что в общем и целом люди устроены одинаково, живут, желают и действуют по законам, присущим данному биологическому виду.

Согласно традиции, экзистенция и судьба индивидуального микрокосма целиком зависит от позиции рационального аспекта души (anima rationalis). Сие определяет не только энтелехию, т. е. возможное совершенство тела, но и взаимосвязь последнего с небесной душой (anima celestis). Индивидуальное рацио свободно выбирает Бога или Маммону, иначе говоря: либо оно служит вегетативно-анимальным интересам земной плоти, либо ищет субтильное тело небесной души. При удаче подобного поиска пробуждаются и раскрываются anima oculum — глаза души. Это решающий момент рационального контакта охемы (субтильного тела души) с телом физическим. Ранее пересечения случались только в «воображении» — так новая эпоха назвала земно-водную сферу микрокосма. Обретенная визуальная двойственность весьма опасно содействует шизофрении, равно как и прочим нарушениям социальной близости. Однако постоянное влияние «формирующего света небесной души» способствует гармонизации индивида и восстановлению «трансцендентального здоровья» (Новалис). Глаза одушевляются gli spiriti del viso — «духами глаз», по выражению Данте. В одноименном стихотворении Вячеслав Иванов так комментирует это трудное понятие:

Они — как горний вкруг души туман,
В их снах правдив явления обман.

И далее:

Они — глядят: молчанье — их завет,
Но в глубях дали видят даль пространней.

Это позволяет представить концепцию «Незнакомки» Александра Блока.

Героиня стихотворения сама по себе загадочна, однако «духи глаз» или «глаза души» поэта творят из нее загадку еще более удивительную и «в глубях дали видят даль пространней»:

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

«Берег очарованный» — пограничье земной и водной стихий. Почему «в их снах правдив явления обман»? Потому что конкретные глаза поэта не уверены в конкретном присутствии «незнакомки». Она «правдива» в глазах души — в пленительной неопределенности акцент присутствия смещается в сторону сна:

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

Обычные глаза пассивны, ибо уверены в независимой данности объектов. Надобно их подсматривать, наблюдать, изучать анализировать, разбирать, снова собирать.

Но.

Согласно традиционной мысли, «анализировать значит растягивать, синтезировать — стягивать» (Новалис). В любом случае цельность объекта не нарушается. Когда глаза души вступают в глаза обычные, свершается медлительный феномен созерцания, павлин, лилия, женщина остаются нетронутыми в композиции своей, созерцательный взгляд старается угадать их суггестии, эманации, реминисценции и утонуть в мире ином.

,

Примечания

1

Cм. балладу Франсуа Вийона «Belle lecon aux enfans perduz».