Рассыпан пепел, чай расплескан, с цепей сорвались голоса – с ожесточением и треском под кров политика вошла. Во имя блага ненавидя, кричат, встают... лишь он один, как воскрешонный Лазарь, видит поверх смятенных лбов и спин. И мыслит: где найдет такую вершину мирный человек, куда не доплеснет, бушуя, кровокипящим кубком – век! Не это крайнее кипенье умов – и знаменье и страсть! – не дерзость мысли, но смиренье – геройства праведного часть. Теперь герой, – кто здесь селится: на погребе пороховом, взорваться или провалиться готовом, строит шаткий дом; кто на неверной почве зыбкой – на черном порохе земном встречает путь лозы улыбкой и знает мудрое о нем. 3 «Пятнадцать лет тому могли мы еще ждать чуда...» – и умолк. Восходят облачные дымы от папирос на потолок. Рука с дымящей папиросой равняет новый веер карт. «Все это древние вопросы, а на дворе – который март?» И карты меткие взлетают над душной пылью меловой, и марты лет пустых блуждают пустыней людной мировой. Но вот, из воздуха азарта невольный бражник и игрок – еще в глазах летают карты – вздохнуть выходит на порог. Расстегнут ворот, дышит тело – плоть распаленная – теплом. А в мире за ночь побелело: овеян белый сад и дом. Упорный ветер охлаждает медь раскаленных щек и век. И по полям ночным блуждает один, в раздумьи, человек. 4 Отсюда, с кладбища чужого видна граница. Часто он следит дорогу часового, земной прорезавшую сон. То, что стремится стать всемирным – всепотопляющий прибой – теснится вех чертою мирной – воздушнокрепкою стеной. Взлетев, дымятся стайкой птицы, ползет оратай вдоль оград... Но в полночь гулок мир границы, в тумане выстрелы звучат. От плошки огненного флага, зигзагом вех, змеей брегов, болотом, где темнеет влага... он изучать ее готов, и в сизый дым лесов за нею, облокотясь о влажный склон холма могильного, бледнея, он неподвижно погружон. От безответной, недвижимой, широкотлеющей страны восходят облачные дымы неопалимой купины. Вторая 1 Порой сойдутся обвинить друг друга – в прошлом, настоящем: кого теперь боготворить и чем гордиться – говорящим! Порою вспомнят времена – те героические годы... пересчитают имена, могилы братския свободы. Но с каждой новою весной,
