подписать Экономическое соглашение. Этот, как бы второй, этаж союзнических отношений давал возможность «не потерять» те республики, которые, как и все остальные, кровно нуждаются в экономическом сотрудничестве, но по разным причинам не готовы войти в состав Союза. Не скрою, мы рассчитывали, что экономические узы помогут постепенно преодолеть недоверие к союзным структурам.
Августовский путч сорвал процесс формирования новых союзных отношений между суверенными государствами. Понимая всю опасность новой ситуации для демократических преобразований, возобновление работы над Союзным договором я рассматривал как главный приоритет. Этим определялись все мои действия в ходе чрезвычайной сессии Верховного Совета СССР, созванной сразу после путча и принявшей решение о безотлагательном проведении внеочередного Съезда народных депутатов СССР.
Оценивая атмосферу, сложившуюся накануне съезда, и особенно дискуссию вокруг повестки дня, я и руководители республик были весьма обеспокоены тем, чтобы съезд вновь не втянулся с самого начала в бесплодные споры.
На съезд надо было выходить с общей позицией президента и руководителей республик. В ночных дебатах родились идея и сам текст Заявления — его подписали главы 10 союзных государств, а в разработке участвовала и Грузия (отсюда известная формула «10 (11)+1»).
По данному поводу было немало спекуляций, некоторые договаривались до того, что будто Горбачев и лидеры республик совершили своего рода государственный переворот, не удавшийся путчистам.
Это — чепуха уже потому, что все сентябрьские решения были приняты самим съездом, иначе говоря, конституционным путем. Далее, потому что был сохранен высший законодательный орган — Верховный Совет. И наконец, потому, что серьезная реорганизация структур управления страной была предпринята не по прихоти лидеров, а как вынужденная, временная мера, продиктованная последствиями путча, новыми реальностями.
Иначе говоря, мы ни на шаг не преступили Конституцию. Другой вопрос — насколько эффективны оказались эти решения. Увы, последующие месяцы показали, что созданная система не выдержала испытаний, оказалась нежизнеспособной. И не в силу каких-то пороков самой ее конструкции, а прежде всего потому, что она не отвечала концепции, выношенной окружением Президента России.
Во всяком случае, тогда Ельцин в частных беседах и публично выступал за сохранение Союза в преобразованном виде. Благодаря этому мы сравнительно легко достигли общей точки зрения и по вопросу об организации власти в переходный период. В заявлении Президента СССР и руководителей 10 республик предлагалось подготовить и подписать Договор о Союзе Суверенных Государств, причем каждая республика самостоятельно определила бы форму своего участия; обратиться ко всем республикам независимо от декларируемого ими статуса с предложением безотлагательно заключить Экономический союз; создать Совет представителей народных депутатов для «решения общих принципиальных вопросов», Государственный совет — для «согласованного решения вопросов внутренней и внешней политики, затрагивающих общие интересы республик», Межреспубликанский экономический комитет — для «координации управления народным хозяйством и согласованного проведения экономических реформ»; подготовить и вынести на рассмотрение парламентов союзных республик проект Конституции, который должен был быть окончательно принят на съезде их полномочных представителей; заключить соглашение о принципах коллективной безопасности в области обороны в целях сохранения единых вооруженных сил и военно-стратегического пространства, проведения радикальных реформ в вооруженных силах, КГБ, МВД и Прокуратуре СССР с учетом суверенитета республик; подтвердить строгое соблюдение всех международных соглашений и обязательств, принятых на себя Советским Союзом; принять декларацию, гарантирующую права и свободы граждан; просить Съезд народных депутатов СССР поддержать обращение союзных республик в ООН о признании их субъектами международного права и рассмотрении вопроса об их членстве в этой организации.
Этот документ и стал стержнем дискуссии на Пятом внеочередном съезде народных депутатов СССР, состоявшемся 2–5 сентября. Проходил он бурно, не обошлось без острых столкновений и эмоций. Но в конечном счете предложения были приняты и узаконены. Существенной корректировке подвергся лишь пункт, предлагавший, чтобы роль законодательного органа в переходный период сыграл Совет представителей народных депутатов. После дискуссии съезд решил — и, думаю, сделал правильно, — что Верховный Совет продолжит свою работу до заключения Союзного договора и создания на его основе новых органов власти. Тем самым обеспечивались контроль за действиями Госсовета и более надежная конституционная преемственность.
На вечернем заседании председательствовал Ельцин, и выступивший первым Кравчук говорил о готовности Украины принимать «самое активное участие в создании межгосударственных структур в области экономики, координации и управлении народным хозяйством, согласованном решении вопросов внутренней и внешней политики, выработке концепции коллективной безопасности, реорганизации вооруженных сил». Не пройдет и полутора месяцев, как тот же Кравчук начнет бить отбой чуть ли не по всем этим позициям.
4 сентября страсти разгорелись. Ряд депутатов выступили с обвинениями президиума в недемократическом ведении съезда. Должен признать, что для подобных обвинений были известные причины. Президиуму действительно приходилось вести заседания в жесткой манере — в противном случае у нас получился бы отечественный вариант «Долгого парламента», чего нельзя было допустить в напряженной по-слепутчевой атмосфере. Конечно, дело тут было не в процедурных вопросах, при всей их важности. Часть народных депутатов просто не хотели реально оценить ситуацию, понять, что после августа сохранить СССР в прежнем его облике было уже тем более невозможно. А значит, единственным способом спасти целостность страны стало заключение Договора о Союзе Суверенных Государств. Большинство народных избранников, можно сказать, подавляющее большинство, это осознавало. Постановление съезда, Закон об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период, другие решения были приняты голосами 3/5 — 4/5 состава депутатов.
Дни съезда были наполнены бесконечными встречами, совещаниями, консультациями. В перерывах между заседаниями шла напряженная работа в комиссиях и комитетах. Надо было отвечать на запросы депутатов, искать вместе с лидерами автономных республик формулу их участия в Союзе, без чего они отказывались поддержать решения съезда. Ну и нельзя было отказать многим депутатам, желавшим просто поддержать президента, выразить ему сочувствие в связи со случившимся в Форосе или попросить разъяснения, пожаловаться, поставить какой-то насущный для своей области вопрос. Не было, разумеется, отбоя и от прессы.
Признаюсь, устал я дьявольски. Но помогало держаться сознание того, что мы все-таки не допустили развала Союза. Верилось, что, миновав переходный период и вдоволь насладившись прелестями независимости, мы начнем уже на новой основе собираться в государственное целое. Надежду на это подкрепляли и данные социологических опросов. На вопрос, как вам представляется устройство СССР в будущем, народные депутаты ответили так: несколько самостоятельных государств — 15 процентов, конфедерация — 27 процентов, федерация — 46 процентов, другое — 3 процента. Нисколько не сомневаюсь, что, если сегодня будет задан этот вопрос гражданам России и других республик, ответы большинства будут очень близкими к этим результатам.
Иная точка зрения, однако, преобладала (хотя и сохранялась в тайне) в российском руководстве. И оно уже очень скоро после съезда начало методически, шаг за шагом подтачивать и разрушать только что узаконенную съездом концепцию переходного периода.
Первым актом Государственного совета стало признание независимости Прибалтийских республик. Я стремился сделать все, чтобы Прибалтийские республики продолжали оставаться в рамках Союза. В то же время решительно отклоняю домыслы, будто бы союзное руководство прибегало ради этого к военной силе. Трагические инциденты в Вильнюсе и Риге ни в коей мере не направлялись из президентского кабинета.
С другой стороны, жизнь опять-таки подтвердила, что мы были правы, настаивая на цивилизованном и демократическом решении проблемы обретения независимости Латвией, Литвой и Эстонией. Если бы не нагнетаемое сепаратистами давление и недальновидная позиция российского руководства, скорее всего, не было бы сегодня тех острейших проблем, которые связаны с нарушением гражданских прав русских и русскоязычных людей на территории Балтии.
