— Меня зовут в НКВД, — объявил Федор.
— Куда?!
— Вот так, — сказал Федор и опустился на скамейку возле окна.
Начальник тоже сел.
— Все правильно, — сказал он наконец. — Ты парень молодой, грамотный, командир Красной Армии. Время сейчас вон какое неспокойное. Не мне тебе говорить, ты сам недавно с Дальнего Востока… Да не только там, со всех сторон дымком тянет: Испания, Германия. А что это означает? — он поднял взгляд на Федора. — Это означает, что в нашем доме должен стоять порядок.
Федору после всех разговоров хотелось отдохнуть. Поэтому он перевел разговор:
— Сказали, чтобы я за два дня заканчивал все дела.
— Понятно, — согласился начальник. И спросил: — А приказ-то как писать? В чье тебя распоряжение?
— А я про это и спросить забыл, — вдруг сам удивился Федор. — Может, позвонить?
— А зачем? Напишем, что направляем тебя в распоряжение отдела кадров дороги…
2
Сомнения молодости не тяготят. На следующий день Федор поднялся раньше обычного. И то, что он долго и старательно брился, что надел выходной костюм, задержался у зеркала, повязывая галстук, все это говорило о том, что все раздумья и сомнения, которые еще вчера беспокоили его, сегодня отступили.
Федор появился в цехе спокойным и собранным. Он приветливо обошел товарищей, которые были уже на местах, весело переговариваясь с каждым и со всеми сразу. Все было, как всегда.. Но привыкшие уже к нему рабочие на этот раз заметили, что их молодой начальник куда-то спешит. Да и выходной костюм настораживал. После ухода Федора некоторые не утерпели и попытались угадать, что бы это значило. Но догадки опередил короткий приказ начальника депо: Григорьев освобождался от должности и направлялся в распоряжение отдела кадров дороги.
И когда Федор появился в цехе снова, разговоры изменились.
— В гору пошел, Федя? — говорил кто-то, желая улыбкой всего хорошего.
— Что же ты от нас уходишь? — пробовал упрекнуть другой.
— Федя, а куда тебя? — откровенно спрашивали третьи.
— Узнаю, скажу, — всем сразу ответил он.
Доброе отношение к себе, которое он почувствовал, окончательно успокоило его. За день он неспешно уладил все дела: цех сдал молодому технику Володе Попову, успел подписать обходной лист даже в библиотеке, получил расчет, да еще сбегал за конфетами для девчат-бухгалтеров.
А после работы вместе с попутчиками отправился в общежитие. И было такое чувство, что в жизни ничего особенного и не произошло.
Павел Иванович Славин не мог скрыть удивления, когда уже на следующее утро Федор Григорьев вошел в его кабинет.
— Что случилось, Григорьев?
— Сдачу дел закончил. Прибыл в ваше распоряжение.
— Ну, что ж… — тронув ладонью подбородок, размышлял Славин. — Не будем терять времени. — И заговорил по-деловому: — Ждал я вас завтра. А коли вы уже здесь, то отправляйтесь-ка в отдел кадров, там получите все наставления. Словом, постарайтесь сегодня же сделать все, что полагается, и… завтра я представлю вас нашим товарищам. Будьте здоровы.
— Слушаюсь.
— Вопросы есть?
— Пока нет.
— Вот и хорошо. — Он дружески положил руку на плечо Федора и сказал тепло: — И не тратьте себя на всякие сомнения. Я редко ошибаюсь и скажу: вы получитесь.
Этот день для Федора выдался хлопотным. В отделе кадров никаких задержек не произошло, а вот с получением обмундирования пришлось побегать. Дома допоздна провозился с утюгом, отглаживая форму.
Утром явился в отдел за десять минут до положенного времени и удивился, что все сотрудники на работе, а по их виду и разложенным на столах бумагам понял, что они здесь уже давно.
Славин встретил его с прежней приветливостью.
— А с какого часа вы работаете? — спросил его Федор.
— С девяти.
— Я пришел раньше, а все уже на работе.
— Дело требует, — просто ответил Славин.
Славин полюбовался новенькой формой, окинув взглядом Федора с головы до ног, и сказал:
— Теперь пора и с нашими людьми вас познакомить… Садитесь пока.
Минуты через две-три в кабинет стали входить сотрудники. Федор, стараясь как-то скрыть это, внимательно присматривался к каждому. На первый взгляд они показались ему удивительно похожими друг на друга. Он не сразу понял, что похожесть эта шла оттого, что все они были такие, как и он, может быть, чуть постарше, в одинаковой форме и даже сложением своим мало отличались, разнясь только ростом да манерой держаться: кто-то был порывист, что чувствовалось даже в походке, кто-то степеннее и сдержаннее. И Федор невольно подумал, что и он вот такой же похожий.
Наконец Славин поднялся. Разговоры стихли.
— Я позвал вас, товарищи, чтобы представить нашего нового сотрудника — Федора Тихоновича Григорьева… Рекомендован нам политотделом дороги. После армии работал мастером цеха вагонного депо станции Свердловск-Сортировочный.
Славин сообщил, что Григорьев направляется в оперативный отдел станции Свердловск. Потом представил ему непосредственного его начальника Ивана Алексеевича Ухова и всех, кто находился в кабинете. И почти без паузы закончил:
— А теперь все свободны. Вас, Иван Алексеевич, и вас, Григорьев, прошу задержаться.
Когда кабинет освободился, Славин обратился к Ухову:
— Товарищ Григорьев человек у нас новый, Иван Алексеевич. Дайте ему возможность оглядеться… Да что я вам объясняю!
— Все ясно, Павел Иванович, — ответил Ухов.
— Договорились, — Славин поднялся из-за стола, протянул руку Федору. — Успехов вам.
Иван Алексеевич Ухов был постарше Славина. В отличие от начальника отдела он казался менее официальным, да и по характеру, видимо, тоже заметно отличался. Неторопливый в разговоре, несколько медлительный, лишенный подчеркнутой военной выправки, он как-то по-домашнему располагал к себе.
— Дел у нас невпроворот, конечно, — говорил он Федору, когда они пришли в его кабинет, приютившийся в углу старого вокзала, — это ты скоро поймешь. Я, например, и сказать не могу, кто из моих ребят и когда последний раз выходной пользовал. — Он часто останавливался в разговоре, словно размышлял вслух, говорил не всегда последовательно. — А вот самое главное, это уметь с людьми разбираться, — оживился вдруг. — Ведь тут такое положение… Скажем, произошла авария: государству нанесен ущерб. И вот ты должен разобраться. С чего ты начнешь? Предположим, установишь сначала причину, потом виновного будешь искать. Все вроде бы правильно. И найдешь, положим. Перед тобой окажется человек. Как ты будешь на него смотреть? По-разному ведь можно взглянуть. Очень легко рассуждать так: раз ты нанес государству вред, — значит, ты вредитель. А будешь ли ты прав?.. В нашем деле главное — увидеть человека, разглядеть: кто он? На первых порах легко заболеть подозрительностью: если разумом ее не контролировать, она может много напортить. И сразу повернул круто: — И вот тебе другой пример: на перегоне в составе загорелось сразу около десятка букс. Машинист заметил,
