на работу. Но вскоре я поняла, что мы тоже можем есть блюда, которые готовил Свами, поэтому он стал готовить обед для всех нас. Ох и вкусно же было!
Массу удовольствия мы получали, знакомя его с Америкой. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Было очень забавно брать его с собой в супермаркет. Ему нравилось открывать пакетики с бамией или замороженной фасолью, и ему не нужно было их мыть, резать и вообще что-нибудь с ними делать. Каждый день он открывал холодильник и просто брал то, что ему было нужно. Смотреть на него было одно удовольствие. Он сидел на кушетке, пока я пылесосила. Этот процесс его очень заинтересовал, и мы долго говорили с ним на эту тему. Он был такой занятный.
Каждый день он устраивал большой пир, и все было просто замечательно. Мы получали массу удовольствия. Я помогала ему резать овощи. Он посыпал их пряностями, и мы, бывало, смеялись от души. Он был очень приятным, на редкость приятным человеком. Прошло совсем немного времени, а мне уже стало казаться, что я его дочь, как если бы он был моим свекром. Я и в самом деле чувствовала, что он очень близок мне. Он всему радовался. И я любила его. На мой взгляд, он был просто потрясающий.
Когда Свами приехал, нашему сынишке Бриджу было шесть или семь месяцев, а индийцы так любят детей. Бридж очень понравился Свами. Он видел, как Бридж впервые встал на ножки. Когда Бридж в первый раз попытался подняться и ему это удалось, Свами встал и захлопал в ладоши. Это был праздник! В другой раз малыш схватил зубами тапочки Свами. Я подумала: «Какой ужас! Он ходил в них по всей Индии, а моя крошка жует их». Знаете, как обычно думают матери.
Почти каждый вечер он сидел в садике у соседей. Иногда мы сидели там вместе с ним, а иногда оставались в гостиной. Я помню одну историю, которая произошла с нашей дочкой Памелой. Ей тогда было три годика. Я возила ее в воскресную школу, и там ей рассказали про Христа. После этого, всякий раз когда она видела Свамиджи в его одеянии, она называла его Свами Иисус. А когда до нас дошло, что она говорит — она назвала его Свами Иисус, — Свами улыбнулся и сказал: «И ребенок поведет их». Это было очень смешно.
Бхактиведанта Свами выступал в городе перед самой разной аудиторией, в том числе и в «Лайонс клаб». Он прочитал лекции в Христианском союзе молодежи и в духовной семинарии св. Фиделиса в Германе, штат Пенсильвания, а также регулярно беседовал с гостями Агарвалов. Он понял, что американцам вполне можно проповедовать, но чувствовал, что ему понадобится помощь из Индии.
Он прожил в Батлере целый месяц, и у него оставался еще один месяц до отъезда из Америки. Поэтому он решил поехать в Нью-Йорк и попробовать проповедовать там, прежде чем истечет срок его визы. Но перед этим он хотел съездить в Филадельфию, где договорился о встрече с профессором санскрита Пенсильванского университета, доктором Норманом Брауном.
Ведя жизнь санньяси, Бхактиведанта Свами привык к переездам. Он был странствующим проповедником, и ему не жалко было расставаться со спокойной жизнью в Батлере. Он не был привязан к домашнему уюту, к квартире, где мог готовить и беседовать с Салли Агарвал о пылесосах, мороженых овощах и американском образе жизни.
Однако пребывание в Батлере было для него весьма полезным. Здесь он получил практический опыт жизни в Америке. Он удостоверился в том, что здоровье у него крепкое, и понял, что его проповедь находит отклик в сердцах американцев. Он с радостью убедился, что в Америке есть все необходимое для индийской вегетарианской диеты и американцы понимают его английский. Ему стало ясно, что от случайных лекций то здесь, то там проку мало, и что, хотя противодействия со стороны официальных религий не избежать, у многих людей его проповедь вызывает неподдельный интерес.
18 октября он уехал из Батлера и отправился в Нью-Йорк с остановкой в Филадельфии.
Салли: За месяц я успела полюбить Свами. В каком-то смысле, я чувствовала себя его покровительницей, а тут он вдруг надумал ехать в Филадельфию. Я даже не могла представить себе — я так и сказала ему — я не могла себе представить, как он поедет в Филадельфию на целых два дня. Он собирался выступить там с лекцией, а потом ехать в Нью-Йорк. Но он никого не знал в Нью-Йорке. Если в Филадельфии дело не выгорит, он поедет прямо в Нью-Йорк, а ведь там у него никого не было. Я просто не могла себе этого представить. От одной мысли об этом мне становилось плохо.
Я хорошо помню, как он уезжал, это было ночью, около двух часов. Я сидела рядом с ним, пока он ждал, когда Гопал отвезет его в Питсбург, чтобы там посадить в автобус. Гопал наменял целую пригоршню мелочи, и я, помнится, объясняла ему, как опускать монету в щель, чтобы принять душ на автостанции, — ведь ему нужно было мыться несколько раз на дню. Гопал тоже объяснил ему, как это делается, и рассказал, как обращаться с автоматами в Нью-Йорке. Он также объяснил, что ему можно есть, а чего нельзя; он дал Свамиджи монеты в узелке, и это было все, с чем он от нас уехал.
* * *
В Нью-Йорке у Бхактиведанты Свами не было ни одного знакомого, но у него был адрес и телефон доктора Рамамурти Мишры. Он написал доктору Мишре из Батлера, приложив рекомендательное письмо, которое получил от одного из своих друзей в Бомбее. Он также позвонил доктору Мишре, и тот пригласил его к себе в Нью-Йорк.
Когда он приехал из Филадельфии в Нью-Йорк, ученик доктора Мишры встретил его на автовокзале Порт-Ауторити и прямо оттуда повез на проходивший в городе фестиваль Индии. Там Бхактиведанта Свами встретился с доктором Мишрой, а также с Рави Шанкаром и его братом, танцовщиком Удаи Шанкаром. Затем Бхактиведанта Свами поехал с доктором Мишрой к нему на квартиру в доме номер 33 на Риверсайд- Драйв, на берегу Гудзона. Квартира доктора Мишры с большими окнами, выходившими на реку, находилась на четырнадцатом этаже. Там доктор Мишра выделил ему отдельную комнату. Доктор Мишра был колоритной личностью. Он метал пламенные взоры, оживленно жестикулировал и пересыпал свою речь словечками «мило» и «чудесно». Старавшийся соответствовать расхожим представлениям о том, каким должен быть гуру, доктор Мишра принадлежал к числу тех, кого ньюйоркцы называют «свами из богатых предместий». Он был санньяси, но тем не менее не носил традиционных дхоти и курты шафранового цвета. Вместо этого он носил сшитый на заказ приталенный сюртук в стиле Неру и свободные белые брюки. В отличие от светлокожего Бхактиведанты Свами, он был смуглолицым, с густыми черными волосами. В свои сорок четыре года он годился Бхактиведанте Свами в сыновья. В ту пору, когда доктор Мишра встретился с Бхактиведантой Свами, он сильно болел, и приезд Бхактиведанты Свами оказался для него лучшим лекарством.
Рамамурти Мишра: Его Святейшество Прабхупада Бхактиведанта Госвамиджи буквально покорил меня своей любовью. Он был настоящим воплощением любви. В то время я был похож на скелет, и он буквально вернул меня к жизни — своим прасадом и, самое главное, своей любовью и преданностью Господу Кришне. Я всегда ленился готовить себе, а он вставал и шел на кухню.
Доктору Мишре нравилось, что Бхактиведанта Свами с точностью фармацевта готовил множество блюд и знал толк в еде.
Рамамурти Мишра: Он давал мне не просто хлеб — он давал мне прасад. Там была жизнь, и он спас мне жизнь. В то время я уже почти похоронил себя, но его привычка есть всегда в одно и то же время, неважно, голоден ты или нет, пришлась мне по нраву. Он приходил и говорил: «Бхагават-прасадам готов», а я отвечал: « Чудесно».
Иногда Бхактиведанта Свами обсуждал с доктором Мишрой цель своего приезда в Америку, рассказывая ему о мечте своего духовного учителя принести сознание Кришны в страны Запада. Он просил доктора Мишру помочь ему, но тот всегда ссылался на свою занятость и скорый отъезд из Америки. Через несколько недель, когда держать Бхактиведанту Свами у себя на квартире ему стало неудобно, доктор Мишра поселил его в своей студии хатха-йоги на шестом этаже дома номер 100 по Семьдесят второй улице, недалеко от Центрального парка. Студия представляла собой просторное помещение в глубине здания с
