Зачерпнул заяц Коська воды из озера, понес. Ну, в решете дырок много, вода вытекает. А Коська только радуется, что легко, песни распевает и ничего не замечает. Пока до грядок дошел, воды всего несколько капель осталось. Вытряхнул он их на грядки и опять к озеру. А барсук Пахом сидит, смотрит на него и от смеха за живот держится.
— Ну, как, заяц Коська, хорошо решетом воду носить?
— Легко! — радуется Коська. — Спасибо тебе, что научил!
Так и носил он воду решетом до вечера. За ужином мать-зайчиха спросила у него:
— Ну, как, Коська, полил грядки?
— Полил, полил! — сказал Коська.
Утром мать-зайчиха глянула на грядки, а они сухие. Совсем погибает капуста. Позвала она Коську, спросила сердито:
— Зачем обманул меня?
— Я не обманул, — сказал заяц Коська. — Я весь день воду носил.
— Да чем же ты носил?
— Решетом. Меня барсук Пахом научил.
— Горе ты мое, горе, — вздохнула мать-зайчиха. — Обманул тебя барсук, посмеялся над тобой. Воду ведрами носят, а решетом муку просеивают.
Разозлился заяц Коська, пошел к барсуку, сказал:
— На твое решето, давай мое ведро! Обманул ты меня, не буду с тобой дружить.
— Так я пошутил, — сказал барсук. — Это тебе наука — когда берешься за дело, не только других слушай, но и сам думай.
— Ладно, я тебе отомщу! — сказал заяц Коська.
И стал носить воду ведром. Ведро, конечно, тяжелее решета, носить воду в нем трудно, да зато она не вытекает. Полил он все грядки. Капуста обрадовалась, сразу листья подняла, зазеленела, расти стала.
— Молодец ты у меня, Коська, — похвалила мать-зайчиха. — Умеешь работать.
И отпустила зайца Коську гулять. А он к ежу Кирюхе побежал посоветоваться, как барсуку отомстить.
Сом Самсон и медведь Потап
Пошла лиса Лариска волка Бакулу проведать, о том о сем поговорить. А волк Бакула мрачный сидит, ободранную щеку лапой держит. Удивилась лиса Лариска, спрашивает:
— Что это у тебя, волк Бакула, зубы, что ли, болят?
— Не зубы, а вся челюсть, — говорит волк Бакула. — Лося Филю хотел поймать на ужин, а он мне копытом чуть голову не сшиб. Полетел я кувырком в болото, вместо лосятины тины нахлебался.
Заахала лиса Лариска, заохала, просит в подробностях рассказать, как все было, чтобы потом по всему лесу разнести. А у волка Бакулы и разговаривать охоты нет.
— Иди, иди отсюда, лиса Лариска, — говорит он. — У меня язык еле ворочается. И никому не рассказывай, что меня лось Филя поколотил, смеяться будут.
— И-и-и, — затянула лиса Лариска, — что ты, что ты, волк Бакула. Да я никому ни словечка, ни полсловечка не скажу.
Идет она и видит — медведь Потап длинную осинку сломал, от суков ее очищает.
— Ох, медведь Потап, ох, медведь Потап, — затараторила лиса Лариска, какую историю я знаю — со смеху помрешь! Пошел волк Бакула на лося Филю охотиться, выследил, выждал, подкараулил, подкрался. Да как бросится! А лось Филя как ему даст копытом! А волк Бакула как в болото шмякнется! Зуб у него зашатался, челюсть свихнулась, тины наглотался… А ты что это, медведь Потап, делаешь? Новый дом, что ли, строишь?
— Удочку делаю, — сказал медведь Потап. — На рыбалку собираюсь.
— Хе-хе-хе! — захихикала лиса Лариска. — Удочки тонкие бывают, сама у рыбаков видела. А у тебя дубина.
— Много ты понимаешь! — проворчал медведь Потап. — Теми удочками пескарей да верхоплавок ловят, а я сома Самсона хочу подцепить.
— А на что ты его ловить будешь?
— На лягушку.
— Фи, гадость какая! — сморщила нос лиса Лариска.
— Это тебе гадость, — сказал медведь Потап. — А сом Самсон лягушек больше всего на свете любит. Ну, ты иди себе, не мешай мне работать. Да смотри, чтоб никому ни слова!
— И-и-и, — сказала лиса Лариска, — что ты, что ты, медведь Потап! Да я ни словечка, ни полсловечка, ни четверть словечка!
«Ишь ты, — подумала лиса Лариска, — хитрый какой медведь Потап. Сом Самсон вон какой большой, поймает его медведь, на неделю еды хватит. А мне может и не дать сомятинки. Пойду-ка я да расскажу все сому Самсону, может, он мне за это рыбки даст».
Побежала лиса Лариска к речке, села на берегу под кустом. Берег крутой, внизу темный омут, вода воронки крутит, даже смотреть страшновато. Стала лиса Лариска звать сома Самсона. Закипел омут пузырями, появился сом Самсон огромный, черный, глазки маленькие, усы длинные.
— Ну, чего тебе, лиса Лариска? — спросил он. — Разбудила ты меня. Разве не знаешь ты, что я днем сплю, а ночью на охоту выхожу?
— Ох, и новость у меня интересная, — затянула лиса Лариска. — Ох и новость! Дай рыбку — скажу!
Засопел сом Самсон, нырнул на дно, дохлую плотичку подобрал, отдал лисе. Она ее на лету схватила, вмиг проглотила и все рассказала — что медведь Потап удочку готовит и лягушек собирает, ночью его, сома, ловить придет.
— Ладно, пусть приходит, — сказал сом Самсон. — Я ему, косолапому, покажу рыбную ловлю!
Когда солнце стало садиться, поймал медведь Потап на лугу большую лягушку, взял удочку и пошел на речку. Идет и поет:
Медведь Потап не был жадным, всегда с друзьями делился и в беде помогал. Пришел он на речку, привязал к толстой жерди толстую леску, на леску навязал крючок, а на крючок прицепил лягушку, забросил в омут. Сидит и ждет — когда сом клюнет? Уже и белка Ленка, и заяц Коська, и дятел Димка спать давно легли, уже луна взошла и речку посеребрила, а сом Самсон все не клюет. У медведя Потапа тоже глаза слипаться стали, зевота одолевает: «0-о-а-ах-ум-мм!» Потом и вовсе задремал он, и сон ему приснился, как
