заглянул внутрь. Затем он прочистил карбюратор, покрутил ручку; сначала терпеливо, потом со злостью, ибо операция с карбюратором была пределом технических познаний мистера Бантинга. И все же «конвэй» не сдвинулся с места, что было уже совсем непонятно. Мистер Бантинг всегда хвастал тем, как легко его машина берет с места, и нередко наблюдая, как другие в поте лица стараются пустить в ход машину более дорогой марки, думал про себя, что как-никак иметь «конвэй» большое преимущество.
Он остановился и присел отдохнуть, мужественно борясь с искушением бросить машину и уйти. Он ведь собирался заняться совсем другим делом и, собственно говоря, в гараж пришел за удобрением. Но бросать что бы то ни было на полдороге было не в характере мистера Бантинга: всякие затруднения он принимал как вызов и боролся с ними. Кроме того, инстинкт подсказывал ему, что тут все дело в карбюраторе, а разобрать карбюратор «конвэя» — детская игра, нет ничего проще. Так, по крайней мере, говорилось в инструкции.
И потому, вооружившись инструкцией и набором отверток, мистер Бантинг принялся за карбюратор. В гараже стало тихо. Так тихо, что вскоре туда заглянула миссис Бантинг и спросила, здоров ли он. В ответ ее довольно невежливо попросили уйти. Окончательно запутавшись и теряя доверие к инструкции, мистер Бантинг все-таки выполнял все указания, хотя в тоне автора он все яснее улавливал намеки на то, что книжку эту он написал, собственно говоря, так, на всякий случай, ибо с «конвэем» до такой крайности дело дойти не может. Автор объяснял, как разобрать карбюратор, но о том, что делать дальше умалчивал. Повидимому, снова собрать и поставить на место. Мистер Бантинг знал, что такие, как будто бы бесцельные, операции иногда неизвестно почему помогали исправить повреждение. Но он рассердился на автора и, оставив в покое карбюратор, принялся с пристальным вниманием изучать последующие страницы.
Однако, дойдя до самого существенного, то есть до сборки карбюратора, автор руководства досадливо от нее отмахивался: было просто сказано, что вышеописанный процесс повторяется в обратном порядке. Говорилось также, что не специалисту лучше не трогать карбюратор, а поручить это дело агенту фирмы Конвэй.
Тут мистер Бантинг обозвал автора нехорошим словом; его возмущало такое легкомыслие и такой нескрываемо высокомерный тон. Какой-нибудь директорский сынок из Итона, решил про себя мистер Бантинг, выкормыш привилегированной школы, по всему видно.
Тем не менее он опять опустился на колени, упрямо выпятил нижнюю губу и с решимостью подавленного гнева принялся собирать карбюратор. Все это грязное и кропотливое дело было им затеяно из самых лучших побуждений, и он, вполне естественно, ожидал, что оно принесет ему радость и ясность духа, а не доведет до потери равновесия и ругани, граничащей с богохульством.
«Конвэй» и теперь не двигался с места, и мистер Бантинг обиженно покосился на него. А «конвэй», казалось, принял то упрямое выражение, которое свойственно неодушевленным предметам и может довести человека до полного бешенства, а отвечать на это решительно нечем. Мистер Бантинг проклинал его яростным шопотом.
И тут он увидел Монику. Она входила в зеленую с белым калитку, грустная, задумчивая; завидев мистера Бантинга, она просияла и остановилась; потом свернула от дому к гаражу. Мистер Бантинг знал, что она не сделала бы этого, если бы не была удручена мыслями о Крисе.
Вера мистера Бантинга в утешительное действие житейских мелочей была непоколебима, и он приветствовал Монику сообщением, что у него «маленькое затруднение» с машиной. Он назвал это «маленьким затруднением», так как верил в «конвэй» и в то, что больших затруднений с ним быть не может, особенно для члена семьи Ролло.
— Должно быть, Крис снял ротор, — и, быстро стянув перчатки, Моника заглянула внутрь мотора. В эту минуту она была похожа на миссис Бантинг, исследующую швейную машинку, только Моника руководилась меньше женским чутьем и больше техническими познаниями. — Без ротора машина не пойдет, — улыбнулась она.
— Ну, конечно! — согласился мистер Бантинг, чувствуя себя довольно глупо, так как он понятия не имел, что такое ротор. Он знал, что это нужно вынуть из машины, чтобы ею не воспользовались парашютисты, но сам он намеревался в случае десанта немцев принять иные, более энергичные, меры.
— Крис положил его в коробку из-под табаку, — сказала Моника, оглядываясь по сторонам. — Вот он, а вставляют его вот так.
Показав на мгновение полоску розового шелка над круглым коленом, она уселась на место водителя. «Конвэй» довольно замурлыкал, точно котенок, которому дали молока. Оказывается, мистер Бантинг не окончательно погубил карбюратор — и то уже облегчение.
Почему-то всегда выходило так, что Моника видела его с самой невыгодной стороны; наверно, она считает его скучным, тупоголовым, отжившим.
Она повернулась к нему, блистая всей прелестью своей улыбки.
— В машинах я ни черта не смыслю, — сознался мистер Бантинг.
— Ну, что вы! — воскликнула Моника, словно поняв, что ее улыбка неверно истолкована; и они довольно долго беседовали о машинах; у обоих было чувство, что разговор вот-вот коснется Криса. Внезапно перейдя на конфиденциальный тон, мистер Бантинг спросил:
— Провожали его вчера вечером?
— Я доехала с ним до Сэррея.
— Вот, как!
— Да.
Последовала пауза, которую мистер Бантинг машинально заполнил подсчетом расстояния от Килворта до Сэррея. У него мелькнуло смутное подозрение.
— О! — сказал он, не зная, что и думать.
— Мы расстались только сегодня утром. Его сразу же назначили в патруль... — Подавленное рыдание оборвало ее речь.
Сердце мистера Бантинга больно сжалось, недвусмысленный вопрос стоял в его широко раскрытых серых глазах. Ему ответили твердым взглядом: не бесстыдным, но и не стыдящимся.
— Бедная моя девочка, — пробормотал он хрипло и обнял ее за плечи. Он не знал, что сказать, но мужественно откашлялся. — В жизни всякое бывает. Вам с Крисом придется потерпеть.
Он запнулся, и все слова, которые он хотел бы ей сказать, развеялись, как дым. Моника посмотрела на него из-за платочка, которым вытирала посветлевшие глаза. Потом вдруг протянула руки и крепко обняла мистера Бантинга. Он услышал ее топот: — Вы такой хороший, мистер Бантинг. Вас нельзя не любить. — На мгновение она прильнула теплыми губами к его щеке, потом убежала.
Мистер Бантинг стоял посреди гаража, слегка касаясь пальцами горевшей щеки. Ох, уж эти влюбленные! Трудно им приходится в военное время, жизнь к ним сурова; а он не будет суров с ними. И все же он был расстроен, испуган, потрясен свыше меры.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Поезд, в котором ехал мистер Бантинг, остановился и неуверенно посвистел, потом опять осторожно двинулся вперед и подошел к лондонскому вокзалу.
Мистер Бантинг вышел из вагона, но платформа была не та, на какой он обычно высаживался, и, оглянувшись по сторонам, чтобы определить, где он находится, он застыл на месте, ибо представившееся ему зрелище ужаснуло его, и отвести от него глаза было невозможно. Над ним, через пробоины в крыше, сквозило небо; перед ним зал ожидания и служебные помещения была завалены обломками рухнувшей крыши; под ногами со змеиным шипом извивалась пожарная кишка. Впереди, в глубокой воронке, лежал паровоз, уткнувшись носом в землю, точно крот; видна была его исподняя сторона. Как его оттуда вытащат, мистер Бантинг не мог себе представить. С субботы знакомый вокзал изменился до неузнаваемости, обратившись в развалины, так что у мистера Бантинга при первом взгляде захватило дыхание. Вот что бывает, когда фрицы нащупают объект или попадут в него случайно. Этот хаос ужаснул мистера Бантинга,
