Александр Македонский

ним за его столом…

Упомянутый в этом отрывке Медий был одним из военачальников греческой армии, но выполнял функции адъютанта Александра и его ближайшего личного помощника. Исходя из сообщения Арриана, Медий, похоже, опоздал на пир и уговорил Александра задержаться дольше, чем тот собирался. Однако Плутарх дает несколько иную версию этого события. По его рассказу, выходит, что эта тризна больше походила на попойку и организована она была именно Медием:

По просьбе Медия он отправился с ним бражничать; и вот после того, как они пили целый день, у него случился приступ лихорадки.

В «Истории Александра Великого» Медий снова упоминается, но здесь утверждается, что адъютант царя отвечал за организацию именно поминальной тризны, а не банальной попойки:

И когда посольство принесло Александру ответ от Амона, он послал сказать Медию из Лариссы, чтобы тот приготовил знатный пир в память о Гефестионе…

В сочинении Юстина опять говорится о Медии, причем и здесь он называется организатором застолья. Однако Александр в этом документе почувствовал недомогание не на пиру, а лишь после того, как покинул дом.

Когда он [Александр] собирался уже покинуть пирующих, Медий Фессалиец предложил продолжить веселье и пригласил царя и его спутников к себе домой.

Итак, возникает вопрос: как же все-таки проходил этот пир, каковы были обстоятельства, его сопровождавшие, и где все-таки находился Александр, когда впервые почувствовал недомогание? Поскольку три из вышеприведенных источников вообще не упоминают о поводе, по которому это пиршество было организовано, а еще два особо подчеркивают то обстоятельство, что оно проводилось в память о Гефестионе, мы можем достаточно уверенно предположить, что этот пир (или, как его называет Плутарх, «попойка») являлся продолжением поминальных торжеств и погребальной церемонии. Совершенно точно, что Медий был формальным хозяином этого застолья, поскольку четыре источника прямо указывают на него в этом качестве. Это было бы, пожалуй, правдоподобно, если предположить, что в обязанности адъютанта царя входила организация подобных мероприятий. Вместе с тем выглядит более чем сомнительным, чтобы Александр после пира отправился в дом Медия, как утверждает Юстин. Македоняне находились в самом сердце страны, что еще совсем недавно называлась Персидским царством, и жизнь Александра здесь постоянно находилась под угрозой. Вследствие этого пиршество почти наверняка проводилось в стенах царского дворца в Вавилоне. Представляется маловероятным, чтобы царь среди ночи отправился бродить по городу и в конце концов остановился в доме своего адъютанта. Также маловероятно, что пир, как пишет Плутарх, устраивался в доме Медия. По всей видимости, и Плутарх и Юстин ошиблись, посчитав, что коль скоро Медий был организатором пира, на котором Александр почувствовал недомогание, то и заболел царь в доме у этого человека.

Источники не расходятся в объяснении причин, по которым устраивался этот пир, и все, кроме Юстина, отмечают, что впервые Александр почувствовал себя плохо еще на тризне. В связи с вышеизложенным можно сделать достаточно обоснованный вывод, что торжества организовывались в память о Гефестионе, а царю стало плохо еще во время пира, проходившего во дворце. Но тут приходится отметить, что в документах встречаются две различные версии симптомов заболевания, проявившихся у великого полководца, как только ему стало плохо.

Согласно «Истории Александра Великого», поздно вечером Александр начал проявлять признаки нарастающего беспокойства и принялся взволнованно расхаживать по пиршественному залу. Однако примерно через полчаса или около того его самочувствие резко ухудшилось.

Александр снова присел рядом с Медием, руки у него дрожали, а сам он пожаловался, что у него такое чувство, будто на шею ему надели тяжелое ярмо. Затем он встал, чтобы поднять чашу и выпить за Геракла, но тут же вскрикнул от боли, которая подобно стреле пронзила ему живот.

Дело в том, что день смерти великого мифологического героя Геракла (у римлян известен как Геркулес) совпадал с тем днем, когда был устроен этот пир, и македоняне традиционно отмечали его каждый год в семнадцатый день месяца даэсия — 1 июня. Поэтому желание Александра поднять чашу за своего знаменитого предка вполне понятно. А Диодор в своем сочинении, упоминая о внезапном приступе боли, сразившем царя, особо подчеркивает, что случилось это в день поминовения Геракла.

В память о годовщине со дня смерти Геракла он выпил много неразбавленного [водой] вина. В конце вечера он одним глотком осушил большую чашу, но тут же громко вскрикнул от боли, словно его внезапно сильно ударили.

Юстин также упоминает о внезапной острой боли, но добавляет, что вскоре она охватила все тело Александра.

Он поднял чашу и начал пить, но внезапно застонал от боли, словно его поразили кинжалом. Когда его полумертвого выносили из-за стола, он испытывал такие мучения, что малодушно просил дать ему меч, чтобы прекратить их. Ему было больно от малейшего прикосновения слуг, словно все его тело было покрыто ранами.

Два других свидетельства довольно значительно отличаются от первых трех прежде всего тем, что, говоря о первых симптомах заболевания Александра, они называют их более общими и менее болезненными. Например, Арриан говорит, что Александр не чувствовал себя плохо до тех пор, пока не лег в постель.

_{«Вознесение» Геракла на Олимп. Геракл считался предком Александра}

В «Дневнике царя» записано, что он пил за столом у Медия, а затем покинул пиршество, принял ванну и пошел спать. Однако вскоре после этого он встал и вернулся назад, чтобы выпить еще вина с Медием, и продолжал пить всю ночь. Затем, выпив еще вина и приняв опять ванну, он вновь отправился в постель, почувствовав легкий жар.