Александр Македонский

именно Барсина убила Александра Великого, для того чтобы сделать царем своего сына, тогда приходится признать, что нет никаких доказательств того, что в ее заговоре участвовал Неарх или кто-то еще. Если она была убийцей, то, как и Статира, скорее всего действовала в одиночку.

Глава 15. ВОИНСТВЕННАЯ ЦАРИЦА

Арридей стал царем после смерти Александра, однако у него имелись какие-то проблемы психологического плана, не позволявшие ему править самостоятельно. Сначала Пердикка, затем Антипатр, а после них Полиперкон и Кассандр — все по очереди становились при нем регентами и правили от его имени. Нам неизвестно, каким именно недугом страдал Арридей, однако, судя по всему, болезнь имела цикличный характер, поскольку временами брат Александра находился в полном рассудке. Например, он был абсолютно здоров к тому моменту, когда Александр Великий заболел, поскольку помогал последнему во время церемонии похорон Гефестиона в день того самого рокового пира. Согласно Курцию, во время беспорядков, начавшихся сразу после смерти Александра, Мелеагр, предлагая сделать царем Арридея, якобы сказал:

Вы забываете обАрридее, сыне царя Филиппа и брате Александра. Совсем недавно он вместе с царем совершал жертвоприношения, и это означает, что именно он — единственный наследник Александра.

Мы уже упоминали о том, что у Арридея имелись собственные мотивы для убийства Александра, но, если он все-таки это совершил, действовал ли он в одиночку? В Вавилон его послала мачеха Олимпиада. Не могла ли она тоже быть как-то во всем этом замешана?

Нет никаких сомнений в том, что Олимпиада была крайне амбициозной и расчетливой женщиной с ужасным характером и, как мы видели, лично несет ответственность за гибель многих из тех, кто встретился на ее жизненном пути. Однако могла ли она убить собственного сына? Совершенно определенно, что, после того как Александр встретил Барсину и до сражения на Иссе в 333 г. до н. э., отношения между матерью и сыном были, мягко говоря, натянутыми. Александру, по всей видимости, и самому порядком надоело постоянное вмешательство матери в дела государственного управления (первоначально она даже настаивала на том, чтобы сопровождать его во время похода в Грецию). Известно, что Александр дошел даже до того, что позволил называться его матерью другой женщине — царице Карии Аде. По словам Плутарха, в конце того года Олимпиада воскликнула в досаде: «Когда, наконец, Александр перестанет на меня клеветать?»

В течение следующих одиннадцати лет Олимпиада оставалась в Македонии, они с сыном периодически обменивались посланиями, и порой, кажется, им удавалось сглаживать противоречия, возникавшие между ними. Александр старался наладить отношения с матерью, посылая ей различные подарки. Однако к 323 г. до н. э. он почти совершенно перестал считаться со злой волей матери, так что та пришла в совершенную ярость из-за того, что он не позволяет ей единолично править в Европе. Плутарх пишет об этом так:

Своей матери он [Александр] посылал многочисленные подарки, но не позволял ей вмешиваться в дела государства или войны и старался не потворствовать ее дурному нраву. А когда она сетовала на его невнимание, очень терпеливо сносил все ее нападки.

Конечно, Олимпиада жаждала власти. Плутарх упоминает, что незадолго до смерти Александра она и ее дочь Клеопатра составили заговор против наместника Македонии Антипатра.

Даже дома Олимпиада и Клеопатра создали партию, направленную против Антипатра, и поделили между собой его помощников. Олимпиада начала править Эпиром, а Клеопатра захватила дела управления Македонией.

Далее Плутарх упоминает, что, хотя Олимпиада пользовалась поддержкой у себя на родине в Эпире, а Клеопатра среди македонской знати, Александр ни ту ни другую не считал угрозой своей власти.

Когда Александру сказали об этом, он заметил, что его мать сделала очень хороший выбор, поскольку македоняне никогда не позволят, чтобы ими управляла женщина.

Конечно, заявляя подобное, Александр откровенно раздражал мать. Однако у нее появилась и другая причина гневаться на сына. Он с некоторых пор пожелал, чтобы его подданные с почтением относились к религии персов. А если верить Плутарху, Олимпиада была жрицей бога Диониса, и такое отношение Александра к религии предков создавало угрозу ее религиозной власти.

Филипп чрезвычайно разгневался на нее; то ли он опасался ее колдовства, то ли считал, что она заключила сделку с каким-то богом, и поэтому он уже недостоин ее, однако он с тех пор значительно меньше слушал ее разговоры. Некоторые же говорят, что женщины этой страны [Олимпиада родилась в Эпире] всегда с большой страстью предавались всевозможным таинственным ритуалам и страстно поклонялись Бахусу [римское имя бога Диониса]… Олимпиада ревностно следовала всем этим безумным и диким [ритуалам]. Чтобы внушить еще больший благоговейный страх, во время этих церемоний она танцевала с огромным змеем, обвивавшимся вокруг ее тела, который иногда выползал из зарослей плюща во время этих мистических представлений. Порой они в особых венках танцевали, извиваясь вокруг священных копий, и тогда ни один мужчина не имел права их увидеть под страхом самой жестокой кары.

Словом, если смотреть объективно, то у Олимпиады имелись мотивы для того, чтобы устранить собственного сына, как политические, так и личные, а вполне возможно, что еще и религиозные. Если предположить, что она сознательно манипулировала Арридеем, искусственно разжигая его зависть к брату, и тем самым подталкивала пасынка к мысли об убийстве Александра, то это был бы не первый случай, когда Олимпиада устраняла неугодных ей родственников чужими руками. Плутарх, например, обвиняет ее в том, что она манипулировала бедным Павсанием, желая, чтобы тот убил ее мужа Филиппа.

Однако неполадки в его семье, вызванные, главным образом, его новой женитьбой и новыми привязанностями (волнения, которые начались на женской половине дворца, распространились, можно сказать, на все царство), вызвали различные споры и свары между ними. Они только усугублялись из-за жестокости Олимпиады, женщины ревнивой и вздорной, и в конце концов настроили Александра против отца. Вскоре после этого Павсаний, которому нанесли оскорбление в присутствии Аттала и Клеопатры [дочери Олимпиады.], увидев, что царь не желает покарать его обидчиков, улучил возможность и убил Филиппа. Вина за это убийство лежит, главным образом, на Олимпиаде, которая, как говорили, побуждала юношу отомстить за свою обиду.

Если Плутарх прав, то, возможно, Олимпиада и ее дочь вместе постарались избавиться от Филиппа. А летом 323 г. до н. э. обе — и Олимпиада, и Клеопатра — изо всех сил старались свергнуть в Европе Антипатра. Однако если они собирались захватить власть в Европе, тогда им следовало в таком случае избавиться и от Александра. Словом, у Олимпиады имелись и мотивы для убийства и возможности, если опять-таки предположить, что именно она настроила Арридея совершить покушение на брата. Бесспорно, Олимпиада знала и то, как именно можно отравить Александра.