мне, пожалуйста. Стань сначала таким, как прежде.
Я отлично понимал, что так продолжаться не может, и, превратив себя в обычного человека, бросил волшебный платок на ствол упавшей пальмы.
— Ребята, идите сюда, я теперь такой же, как всегда. Они осторожно приблизились и ощупали меня.
— Да, теперь ты, кажется, похож на человека, — успокоено проговорил Юрка. — Объясни, наконец, как ты все это устраиваешь.
— Очень просто… — сказал я. — Но согласитесь сначала, что волшебником быть очень приятно!
Они промолчали.
— Чего вы молчите?
— Как бы тебе сказать?.. — задумчиво сказал Юрка. — Мне понравилось, как ты колотил… Но…
— Что «но»?
— Но ведь так бывает только в сказке.
— Совершенно правильно, — оживилась Мила. — А в настоящей жизни до всего надо доходить вот этим. — Она показала на свой лоб. — И вот этим, — и она показала на свои руки.
— Да ну вас! — рассердился я. — Смотрите, какие птицы полетели!
Это была стая красивых длиннохвосток с разноцветными перьями. Они промелькнули над нами с певучим клёкотом и скрылись в лесу.
— Мы уже видели одну такую, — сказал Юрка. — Очень похожи на павлинов. Наверно, у них вкусное мясо. Вот бы поймать и изжарить на костре!
Я полез в карман за волшебным платком, совсем позабыв о том, что он лежит на стволе пальмы.
— Пожалуйста… Сейчас эта птица свалится к твоим ногам.
— Стой, Борька! — остановил он меня. — Ты хочешь опять сделать какой-нибудь фокус? А что, если мы поймаем её, как настоящие робинзоны?
— А как же мы поймаем эту птицу. Юрка?
— В силок.
Я отошёл в сторонку и начал придумывать схему силка. Но в это время Юрка крикнул:
— Вот и все! — и показал мне небольшую верёвочку с петлёй.
— Только и всего? — Я был разочарован. — Хм… У меня получается побольше.
Я показал Миле и Юрке свою схему, которую начал чертить на площадке. Они переглянулись и рассмеялись.
— В такой силок, Борька, надо ловить не птиц, а диких слонов.
— Смешной ты, Борик, — вздохнула Мила, с улыбкой глядя на меня. — Ничего-то ты не умеешь.
— Это я не умею? — взорвался я.
— Ты только не сердись… Я же по-дружески…
— Хватит! Надоели мне ваши нотации.
В эту минуту мы отчётливо услышали страшную песню пиратов и умолкли. Я подбежал к обрыву. Морские разбойники сидели на песке и отхлёбывали из фляжек. Океан был спокойным, как ягнёнок. Там, где недавно клокотал прибой, чуть-чуть шевелились ленивые и прозрачные волны.
Я видел, как Кошачий Зуб сделал какой-то знак Одноглазому и отполз в сторону. Одноглазый загородил от него Рыжего Пса.
— Кошачий Зуб опять лезет к нам, — зашептала возле моего уха Мила. — Боря, мне это надоело!
— Да, Борька, пора домой, — опасливо вглядываясь в приближающегося пирата, сказал Юрка. — Дома, наверно, уже беспокоятся.
— Погодите, ребята… Смотрите. В руках у Кошачьего Зуба белый флаг. Они предлагают нам мир?
— А ну их! — топнула ногой Мила.
— Нет, это интересно, что они нам скажут. Давайте послушаем.
— Только ты на всякий случай опять стань сильным, — предложил Юра.
— Что ты! Теперь они и так будут меня бояться! — небрежно сказал я.
Мы отошли в сторону. Сначала из-за камней высунулся белый флаг, а затем показалась усатая физиономия Кошачьего Зуба. Увидев нас, он умилённо и почтительно заулыбался.
— Сэр! Я прислан к вам как парламентёр.
— Вижу, — сурово сказал я. — Что вам надо?
Он по-прежнему жевал табак. И, переложив его языком из-за щеки за щеку, с той же почтительностью продолжал:
— Сэр! Я уполномочен сделать вам чрезвычайно важное предложение.
— Я слушаю.
Он вылез на площадку и сел на камень.
— Видите ли, сэр… Разговор должен быть секретным.
Я посмотрел на приятелей и понял, что они встревожены.
— Не беспокойтесь, ребята…
Грациозно изгибаясь, Кошачий Зуб приблизился ко мне, ступая на носках.
— Сядем, сэр…
Мы сели на ствол пальмы.
Юрка и Мила скрылись в ущелье.
— Если что — свистни! — крикнул мне издалека Юрка.
— Если только вы… — предостерегающе сказал я.
Кошачий Зуб испуганно отодвинулся, подвигав в подобострастной улыбке свои кошачьи усы.
— Что вы, что вы, сэр!
— Я вас слушаю.
— Мы признаем вашу полную непобедимость, сэр, и предлагаем вам быть нашим капитаном!
Я смотрел на него во все глаза.
— Что? Я — вашим капитаном?
— Да, сэр.
— У вас есть капитан.
— Рыжий Пёс? Мы убьём его, сэр, — спокойно сказал Кошачий Зуб.
Тут я даже привскочил.
— Убьёте своего товарища? Да как же вам не совестно говорить это?
Кошачий Зуб сделал какое-то изящное движение рукой.
— Таков закон жизни, сэр. Сильные бьют слабых. Рыжий Пёс своё уже сделал. Мы держали его, пока он был нужен, но теперь он сыграет в ящик, сэр! Он не захочет уйти по доброй воле, и нам придётся его убрать. Да, сэр, таков закон жизни!
— Это какой-то… звериный закон! — возмущался я.
Кошачий Зуб посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.
— Будем откровенны, сэр, как джентльмен с джентльменом… Мы живём для того, сэр, чтобы поменьше работать, но иметь побольше!
Он говорил все это, пережёвывая табак и поглаживая мне руку. Но вдруг он скрестил свои руки на груди, и я похолодел, увидев, что мои маленькие ручные часы, которые мне подарила мама в День рождения, исчезли.
— Эй, Кошачий Зуб, отдайте мои часы!
— Ваши часы, сэр? Какие часы?
— Которые вы сейчас сняли с моей руки!
Он глуповато заулыбался и вернул мне часы.
— Простите, сэр, привычка. Больше не буду… Это называется клептоманией, сэр. Когда я работал клерком, все в конторе знали мою болезнь и берегли свои вещи. Совершенно не могу видеть чужую вещь, чтобы не положить в карман… Да, так что вы всё-таки думаете о нашем предложении, сэр?
— Мне не нравится ваша жизнь…
— Ах, сэр, я уже сказал вам, что все мы живём для того, чтобы работать поменьше, а иметь
