взглядом.
Наконец Оксану вынули из ванны и закутали в мягкую простыню. Сама первая фрейлина надела на неё лёгкий тёплый халатик и проводила в спальню. Пришёл академик Флокс, долго считал Оксанин пульс, неторопливо шевеля губами, и разрешил одевать её величество к обеду. Явились другие хорошенькие служанки, чтобы надеть на королеву чулки, туфли и строгое обеденное платье из голубой шерсти. Первая фрейлина графиня Жозефина де Пфук застегнула на шее Оксаны ниточку жемчуга, и новоиспечённая королева вздрогнула от прикосновения её холодных, старческих пальцев.
По длинной анфиладе залов с огромными стрельчатыми окнами и старинными лепными украшениями Оксану проводили в столовую с массивным дубовым столом, ножки которого были не тоньше, чем ноги слона. Она одна сидела за этим гигантским столом, чтобы выпить полчашки куриного бульона и съесть ломтик жареной телятины со спаржей. Пока она ела, первая фрейлина стояла за её спиной, словно солдат на часах, и Оксана несколько раз поперхнулась, чувствуя на своём затылке леденящий взгляд графини.
— А теперь, ваше величество, прежде чем перейти к послеобеденному отдыху, — сказала графиня, — вам надлежит принять по неотложным государственным делам начальника королевской канцелярии. — Графиня понизила голос: — Не очень-то доверяйте этому бездельнику, ваше величество! Кстати, знаете ли вы, почему у него свёрнут нос набок? Ему перешибли нос простолюдины на окраине Грижа, куда он явился однажды вечером по следам молоденькой продавщицы!
«Какое мне до этого дело? — подумала Оксана. — Когда же меня освободят из моего странного плена?»
Оксану проводили в просторный королевский кабинет и оставили на несколько минут одну. Она прошлась по толстому ковру, покачалась на пружинах величественного кожаного кресла, заглянула в пустые ящики письменного стола и вдруг почувствовала, что ей нестерпимо хочется спать.
Но тут в кабинет вошёл какой-то придворный чин и произнёс:
— Секретарь королевской канцелярии герцог де Моллюск.
Чин замолчал, выжидательно глядя на королеву, и Оксана догадалась, что ей нужно сказать:
— Просите.
В кабинет вошёл щеголеватый молодой человек в чёрном фраке, с папкой из крокодиловой кожи.
— Здравствуйте, ваше величество, — церемонно проговорил он, склоняя голову с расчёсанными на ровный пробор тёмными волосами, блестящими от какой-то парикмахерской жидкости.
Она потёрла сонные глаза и сказала:
— Здравствуйте… — И, кашлянув, прибавила: — … герцог. Молодой человек смотрел на юную королеву тем взглядом, в котором довольно легко можно было разглядеть подобострастие подхалима и сознание своей собственной неотразимости. «Ишь ты, какой красавчик явился!» — сердито подумала Оксана и вдруг спросила:
— Чем у вас намазана голова, герцог?
Де Моллюск побледнел и оторопело уставился на королеву.
— Это бриолин, ваше величество…
— Зачем?
Де Моллюск помялся.
— Зачем же, герцог?
— Для… красоты, ваше величество…
— А это красиво?
— Если вам не нравится, ваше величество, то я…
— Перестанете мазать голову бриолином? Нет, пожалуйста, продолжайте, если вам приятно спать на грязной подушке.
— О, ваше величество! Я чрезвычайно внимательно слежу за своей головой!
Де Моллюск сделал судорожное движение горлом, словно подавился пищей.
— Ваше замечание означает, ваше величество, что я должен подать в отставку немедленно? — подавленным тоном спросил он.
— Подать в отставку? — удивилась она. — Это значит уволиться с работы?
— Да, если вам угодно так назвать этот акт…
— Но я не знаю, хорошо или плохо вы работаете, герцог?
— О, ваше величество, вы очень скоро сможете убедиться, что я самый верный вассал моей любимой королевы! — с дрожью в голосе произнёс герцог. — Я точно знаю, кто посеял сомнения в вашу душу… Это козни первой фрейлины, ваше величество! Не верьте ей, заклинаю вас! Я очень скоро сделаю доклад вашему величеству о невероятных злоупотреблениях первой фрейлины!
— О'кэй! — сказала Оксана, внезапно вспомнив американское выражение королевы Изабеллы. — Мне самой не очень нравится графиня де Пфук…
Впрочем, подождём вашего доклада… А теперь перейдём к делам.
В эту минуту Оксана подумала, что урок оживлённой болтовни, который ей дала сегодня утром королева Изабелла, не пропал даром. «Главное — болтать без запинки, — решила она. — Вот будет о чём рассказать ребятам! Надо только немного продержаться, пока меня не найдут наши». А то, что её найдут, она не сомневалась ни одной минуты.
— Ваше величество, благоволите познакомиться с постановлением кабинета министров, — сказал де Моллюск, открывая папку из крокодиловой кожи.
— Что это?
— Постановление о запрещении забастовки угольщиков и электриков.
— А почему они забастовали?
— Требуют прибавки к заработной плате на десять процентов.
— Только-то и всего? А не проще ли прибавить им эти десять процентов?
— Хозяева не соглашаются, ваше величество.
— Почему?
— Уменьшается прибыль. Благоволите поставить свою визу на постановлении.
— Я отменяю… как это говорится?.. Я отменяю своей королевской волей это постановление!
— Но, ваше величество…
— Что «но»?..
— Это беспрецедентный случай в государственной практике Карликии! Наши короли уже двести лет не накладывают вето на постановления своего правительства.
— Но я не король, а королева, герцог, а у женщин сердца мягче, чем у мужчин, — улыбнулась Оксана. — Послушайте, герцог, право же, люди не будут бастовать от хорошей жизни! Пусть они не работают, пока хозяева не выполнят их требования. Давно они уже бастуют?
— Шахтёры вторую неделю, а рабочие-электрики забастовали только сегодня.
— Совсем малость… Дайте-ка мне это постановление…
И Оксана подумав, крупно написала на протянутой ей бумаге: «Нет».
— Что ещё у вас, герцог?
— Всё, ваше величество.
— Вы свободны, герцог.
Де Моллюск попятился к порогу. И пока за ним не закрылись тяжёлые двустворчатые двери красного дерева, она видела на его лице полнейшую растерянность и изумление.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Теперь королеве больше не хотелось спать, хотя первая фрейлина и уложила её в постель.
Оксана лежала на огромной кровати посреди зала, именуемого королевской спальней, и от скуки разглядывала лепные украшения на потолке. В самом центре парили на своих крылышках улыбающиеся
