История Литвы с древнейших времен до 1569 года

подготовленной политической манифестацией. Знаменателен политический расклад заинтересованных участников коронации. Лагерь Андреаса Штирланда позаботился о технической стороне дела. Епископ Гайденрейх был доминиканцем, папа Римский назначил его духовным попечителем Тевтонского ордена. Не известны епископы-ассистенты (не менее двух), однако упоминание о коронации Миндовга в трактате анонимного современника «Начало мироописания» позволяет думать, что она прошла по всем правилам, а намеки некоторых источников позволяют догадываться о том, что одним из ассистентов мог быть Куронский епископ-францисканец Генрих. Его Иннокентий IV назначил духовником Миндовга. Не участвовала традиционная цистерцианская конгрегация, однако этот пробел был с лихвой заполнен представителями могучих молодых орденов – францисканцев и доминиканцев (последним Иннокентий IV поручил объявить интердикт императору Фридриху II). Их следует считать прямой папской агентурой. Тем самым были вполне выражены интересы римского сюзерена, для чего были найдены соответствующие креатуры, а должные роли распределены так, чтобы ни одна корпорация не получила значительного перевеса. Иннокентий IV хорошо понимал проблемы новокрещенных королевств. Он даже на первое время велел воздержаться от сбора десятины в краю, еще не привычном к ренте. В плеяде выдающихся пап XIII в. он выделялся как гениальная личность, предвосхитившая великие горизонты теократического примата: отстранение императоров давало возмож- /56/ ность манипулировать правителями и корпорациями, поддерживать равновесие между ними и приучать их самих к зависимости от этого равновесия.

Правителю столь отдаленного периферийного лена св. Петра такая позиция папы предоставляла большие возможности. Это было важно, ибо руководство Тевтонского ордена не проявляло склонности к однозначному признанию достижений дипломатии Миндовга. Летом 1252 г. в Ливонию был послан наместник великого магистра Эберхардт фон Зейн с целью корректировать нестандартные действии Андреаса Штирланда. А Миндовгу приходилось много платить: во время коронации Ливонскому ордену были выданы грамоты, подтверждающие передачу значительной части Жямайтии. Миндовг хорошо понимал, что свои враждебные действия Тевтонский орден и епископы Ливонии способны перенести в область дипломатии, но сложный расклад политических сил в Ливонии мешал увидеть возможные препятствия. Назначенный в 1251 г. архиепископом Ливонским (с 1255 г. – Рижским) Альберт Свербер (Suerbeer), уже проигравший борьбу с Тевтонским орденом за влияние в Пруссии, мечтал отыграться за счет Литвы, для чего и включил ее в состав своей церковной провинции. Миндовгу вновь пригодился лагерь Андреаса Штирланда: король вознамерился сделать своего крестного Христиана епископом Литвы. Это его намерение не мешало планам Иннокентия IV: создав Ливонское (Рижское) архиепископство, папа не хотел концентрировать в нем все вновь окрещенные территории. В 1254 г. Христиан был возведен в сан епископа Литовского. Была удовлетворена и другая просьба Миндовга: епископ Литовский ставился в прямое подчинение Риму. Это было большим успехом: почти одновременно Литва была признана, получила ранг королевства и создала, пусть и не на уровне митрополии, отдельную церковную провинцию. Последнее вызвало широкое соперничество, в него включилась и Гнезнинская (Польша) митрополия. В 1253 г. в сан епископа Литвы был рукоположен доминиканец из поляков Вит, однако сведения о нем в Литве не сохранились.

Успешное окончание внутренней войны, весомые дипломатические победы и поддержка Андреаса Штирланда укрепили положение Миндовга и всего Литовского государства. В 1254 г. был заключен мир с Волынью и Галичем. Как и в случае крещения, этот договор потребовал от сторон компромисса, тем более что и в самой Литве, даже в семействе Миндовга, возникли «русские» проб- /57/ лемы. После гибели Висманта его вдова (не позднее 1252 г.) стала второй женой Миндовга, получившей при крещении имя Марта (Морта). Марта стала ревностной католичкой и опорой немецкого духовенства в Литве. При таких обстоятельствах естественный отпор со стороны детей от первой жены приобрел форму религиозного противостояния. Старший сын Миндовга Войшелк принял православие, тем более что он управлял Черной Русью (Новогрудком, Волковыском и Слонимом). Так же, как и Марта, Войшелк ревностно исповедовал свою новую веру. Заключившие мир Миндовг и Даниил должны были учитывать стремления своих вассалов. Выход был найден: за Литвой признавалось право на присоединенную ею Черную Русь, но вместе с тем по возможности удовлетворялись личные интересы правителей и их приближенных. Сын Даниила Роман, которому не удалось даже с помощью брака закрепиться в Австрии, получил Черную Русь в качестве вассала Миндовга. Приблизительно в это время в Полоцке утвердился Товтивил, признавший главенство Миндовга. Все эти компенсации были даны и получены за счет Войшелка, который удалился в монастырь. С детьми Миндовг вообще не церемонился: Войшелк должен был выдать свою сестру за другого сына Даниила – Шварна (Сваромир, Švarnas). От папы Миндовг получил подтверждение на право владения присоединенными к Литве русскими землями. Этим он опередил Даниила, который в случае заключения церковной унии так же рассчитывал получить от папы концессии. Таким образом южные и восточные рубежи Литвы были защищены юридически.

Крещением и коронацией были разрешены далеко не все проблемы, связанные с северным и западным соседством. Осенью 1253 г. должен был удалиться от дел Андреас Штирланд, которого давно «вытеснял» орденский капитул. Миндовг лишался серьезного союзника. Однако руководству Тевтонского ордена было на руку и далее сохранять двусмысленную позицию, позволявшую расширять влияние в Литве. Поэтому Эберхардт Зейн был весной 1254 г. отозван из Ливонии. Сменивший Андреаса Штирланда Аннон Зангерсхаузен открыто не выступал против Миндовга, а его преемник (на рубеже 1256–1257 г.) Бургхард Горнгузен (фон Хорнхаузен) обменивался с королем Литвы любезными письмами и подарками. Последствия всего этого – дарственные грамоты Ливонскому ордену на Селу (Селию, 1255 г.) и повторная на Жямайтию (1259; вкупе со Скалвой (Скаловией), Надрувой (Надровией) и Северной /58/ Судувой (Судовией). Епископу Литвы в 1254 г. Миндовг отписал земли в Жямайтии, но Христиан, будучи не в состоянии взимать с них десятину, передал право на её сбор Ливонскому ордену. Он же в 1254 г. получил от папы декларацию об опеке на себя и на земли, полученные от Миндовга. Тевтонский орден (как и Ливонский) явно готовил для Миндовга ловушку, в которой оказался князь Восточного Поморья при начале первого восстания пруссов. Но и Миндовг тоже не сидел сложа руки. В 1255 г. он получил разрешение папы Александра IV на коронацию своего сына, что возводило Литву в ранг наследственного королевства. Преемников у Миндовга хватало: акты пятидесятых годов упоминают его сыновей Руклиса и Гирстукаса, детей, по всей видимости, от первой жены, ибо дети Марты, которые тоже имелись (неясно, можно ли к ним причислить упоминаемого в 1263 г. Рупейкиса), вряд ли были способны в то время заверять акты. В начале шестидесятых годов более не упоминается верный Миндовгу племянник (сын сестры) Лингвен (Лянгвенис, Лугвений), но его заменил другой племянник Тройнат (Трянёта), человек широкого кругозора, даровитый военачальник и политик, не гнушавшийся никакими средствами. Тройнат стал правой рукой стареющего Миндовга, поскольку ни король, ни его сын военными способностями не отличались.

Возвышение Тройната имело серьезные последствия. В Литовском королевстве, достигшем внешних дипломатических успехов, нарастало политическое напряжение. Прежде всего встал вопрос о срастании с государством католической Церкви, которую представляли немецкие священнослужители. Само христианство не вызвало большого недовольства в домене Миндовга и Нальше: выношенная и выкормленная русскими и польскими мамками литовская аристократия шла по типично синкретическому пути, внешне принимая верховного христианского Бога, а в повседневном быту обращаясь к своим божествам. Наиболее существенным пунктом противоречий был вопрос о содержании Церкви (в литовском обществе еще не сложилось понятие и приятие ренты) и национальные раздоры. Немцы успели стать нацией ненавистных пришельцев, а эти чувства еще более обострялись событиями в Жямайтии и личными конфликтами (напр., помехами, чинимыми Ливонским орденом при продаже литовских товаров). В таких условиях Тройнат использовал антинемецкие настроения для пополнения своего политического капитала. Если Марта в королевском /59/ окружении стала опорой немцев, а Войшелк – русских, то Тройнат все более вживался в роль поборника национальных ценностей. Дети Марты, о карьере которых тревожилась мать, имевшая влияние на короля, были причиной возникновения новых проблем. Двор короля раздирали противоречия, и руководители Тевтонского ордена это отлично видели.

В быту литовской знати военная добыча продолжала играть большую роль. Мир с Ливонией закрыл дорогу на север, но добрые отношения с Волынью и Галичем открыли путь на юг. Около 1256 г. дружины