наступившими после Киевской катастрофы 1482 г. Уже в эту пору проявилась склонность Александра II – откладывать решения. Эта черта Ягеллонов в сложившихся обстоятельствах больше походила на беспечность и нерешительность. Следует признать, что рада панов Литвы, избрав для весьма ответственной и нелегкой деятельности этого слабого здоровьем и неравнодушного к роскоши Казимирова сына, просчиталась.
В конце зимы 1493 г. русские возобновили нападения, и Великое княжество Литовское понесло новые территориальные потери. В середине весны 1493 г. военные действия из верховьев Оки переместились в области, управляемые наместниками и старостами. Здесь оборона была прочнее, поэтому нападения русских не были столь же успешными, однако всю военную кампанию 1493–1494 г. они удерживали инициативу. Кроме ранее упомянутых городов и волостей, Великое княжество Литовское потеряло Алексин, Тешилов, Рославль, Козельск, Тарусу, Оболенск. Поначалу пытавшийся включиться в военную кампанию, Александр II весь 1493 г. провел в столице или неподалеку от нее. Русское вторжение проходило на фоне всё ухудшающегося положения в южном приграничье. После смерти Казимира Иоанн III подтолкнул Менгли-Гирея к нападению на Великое княжество Литовское. Летом 1492 г. Крым посетил российский посланник Лобан Колычев, уточнивший пожелания своего государя. Поэтому упомянутое посольство Ивана Глинского провалилось: хан задержал литовского посла и не отпускал несколько месяцев. Крепость Тяхинь татары построили. Желая помочь России, они в неудобное для себя время (в марте 1493 г.) выступили против Литвы, но им помешало вскрытие льда на Днепре. Не удался и более поздний поход, а вскоре путивльский наместник Богдан Глинский разрушил Тяхинь. Эти действия обеспечили на юге сравнительно спокойное лето 1493 г., однако в сентябре Менгли-Гирей разорил Каневскую, Черкасскую, Винницкую и Брацлавскую области и дошел до Киева и Чернигова. Нападению крымчан отчасти воспрепятствовала Большая Орда, с которой литовской дип- /491/ ломатии удалось возобновить отношения, однако Большая Орда все заметнее слабела, и Крым с этой силой мог не считаться.
События 1493 г. сделали небезопасной значительную часть русинских земель и заставили искать помощи в Польше. Уже осенью 1492 г. туда отправился Литавор Хрептович, а несколько позже Николай Радзивилл из Гонёндзи (отец). Польский сенат не замедлил воспользоваться трудным положением Литвы: помощь была увязана с признанием унии, т. е. сюзеренитета Польши. И тут сказалась ошибка литовских вельмож, избравших великим князем «тезку» Витовта Великого. Александр и сам придерживался такой же установки. Иоанну-Альберту он писал, что будет действовать согласно его советам. Даже производя кого- нибудь в рыцари, Александр соответствующий акт отправлял на утверждение польскому королю. Благодаря подобным качествам своего правителя, Великое княжество Литовское перед лицом российского нападения оказалось в куда более трудном положении, чем в последние годы персональной унии, воплощенной Казимиром I. Если Казимир, запутавшийся в династической паутине, поддерживал определенное равновесие Польши и Литвы, то Александр, отдельный литовский властитель, обязанный сделать государственную политику более действенной, плохо исполнил свои функции в важнейших областях управления.
Иоанн III совершал нападения, видя международную перспективу. Он хорошо прочувствовал далеко идущие планы Габсбургов, направленные против Ягеллонов, и поддержал их настолько, насколько это было ему выгодно. Правда, в 1494 г. связи между великим князем Московским и Германским императором оборвались. Однако габсбургское и турецкое давление блокировало Ягеллонов в Чехии и Венгрии, а это в свою очередь воздействовало на позицию Иоанна-Альберта. Хотя короли Польши и Венгрии договорились о взаимопомощи, Венгерское государство осталось благосклонно к России. Польша не грозила Литве, как это было во второй трети XV в., однако пользовалась ее трудностями для предъявления своих претензий. Литва ниоткуда не получила помощи. Хотя военная ситуация после первых российских побед немного стабилизировалась, Иоанн III, чувствуя свое преимущество, наметил куда более обширную стратегию вторжения. В начале 1493 г. он уже начал титуловаться государем всея Руси, бросая этой политической манифестацией вызов Литве и ее правлению на русинских землях.
Александр II и рада панов, подстегиваемые военными неудачами и резко ухудшающимся международным положением, обратились к брачной дипломатии. Вспомнили о предложениях еще 1484 г.: отдать дочь Иоанна III за одного из сыновей Казимира I. Русские представители этой идее не противоречили (в мае 1492 г. они /492/ сами об этом напомнили). Мотивы обеих сторон, конечно, были различны. В июле 1492 г. о переговорах по этому вопросу условились полоцкий воевода Иван Заберезинский и новгородский наместник, однако их остановили вспыхнувшие военные действия. Переговоры, возобновленные в ноябре 1492 г., прервались до весны 1493 г. Медлила в первую очередь литовская сторона, но военные и дипломатические неудачи заставили ее вернуться к этой теме. Иоанн III заодно воспользовался возможностью выдать свою дочь за мазовецкого князя Конрада.
Тем временем мирные переговоры с Россией поддержал сейм Великого княжества Литовского (расширенное заседание рады панов) в ноябре 1493 г. Соответственно подобранная делегация отбыла в Москву в конце июня 1493 г. В ее составе были перламский наместник Александр Олехнович (двоюродный брат ведущего брачные переговоры Ивана Заберезинского) и утянский наместник Альберт Клочка. Делегаты, располагавшие широкими полномочиями, выразили протест против титулования Иоанна III государем всея Руси. Русские представители, чувствуя свое преимущество, выдвинули новые требования, существом которых была отмена договора 1449 г. Дебаты шли почти полгода. Большие военные действия в ту пору не велись, однако литовская сторона была вынуждена играть по составленному русскими сценарию. Центральным вопросом, естественно, стало сватовство Александра II к дочери Иоанна III Елене (и этот шаг Литовский монарх согласовал с Иоанном-Альбертом). В принципе соглашение о браке состоялось, однако его суть каждая из сторон понимала по-своему. Литовские представители в грядущем породнении желали видеть залог мирных и дружественных отношений, в обеспечение которых делались территориальные уступки. Русские не отвергали мирных мотивов, однако не связывали их с установлением твердой границы. Смоленск и Брянск они признавали за великим княжеством Литовским лишь в качестве некоей уступки, не оговоренной четкими условиями. Замужество великой княжны они считали обязательством принимавшей ее страны. Договором предусматривалось, что Елена остается православной (Александр даже пообещал не принуждать ее к переходу в католичество). Это была, конечно, не защита прав жены, но гарантия ее конфессионального престижа и статуса. Александр II признал титул Иоанна III как государя всея /493/ Руси и отказался от договора 1449 г. Именно по этой трактовке породнения обоих монархов Великому княжеству Литовскому возвращалась часть отторгнутых земель: Любутск, Мценск, Масальск, Серпейск, Лучин, Дмитров, Опаков, Брянск. Были отпущены на волю пленные смоляне. Предусматривался военный союз против татар, но с условием, что продиктованное обстоятельствами воздержание от активных действий не отменяет договора (это оставило Иоанну III свободу рук в деле возбуждения Крыма против Литвы). Состоялась договоренность о свободной торговле. Для разрешения пограничных споров было решено создавать смешанные комиссии, однако Александр обязывался не допускать выезда князей Михаила Тверского, Можайских, Верейских, Шемячичей. 5 февраля 1494 г. договор был принят, 6 февраля Елена помолвлена с представляющим великого князя Литовского Жямайтским старостой Станиславом Кезгайло, 7 февраля даны клятвы. В начале 1495 г. Елена отбыла в Вильнюс. Окончательная ратификация договора затянулась до осени 1496 г. Придворным дворецким Елены с августа 1495 г. стал Альберт Клочка, до того исполнявший обязанности маршалка.
В русинской исторической традиции сформировался культ великой княгини Елены (род. в 1476 г.) как ангела мира. Это в самом деле была незаурядная женщина, получившая хорошее образование и показавшая себя проницательной женой. Увы, она стала жертвой политических интриг. Елену в Вильнюс сопровождала делегация под руководством Семена Ряполовского и весь ее русский двор. Киевский митрополит Макарий не потребовал дополнить католическое венчание литовского монарха православным обрядом. Од- /494/ нако при совершении венчания в Вильнюсском кафедральном соборе духовник Фома (из русской свиты великой княгини) пытался вмешиваться, перекрикивая епископа Альберта Табора. Иоанн III поручил дочери писать ему отчеты; ее придворные собирали и отсылали в Москву информацию. Мать Александра, королева Елизавета, игнорировала Елену, но вместе с тем понуждала ее перейти в католичество. Не оставался от этого в стороне и брат Александра и Иоанна- Альберта, Гнезнинский архиепископ (с 1493 г.) и кардинал (с 1493 г.) Фридрих. Всё это превращало великого князя Литовского в пешку, а его личную жизнь – в объект политических интриг. Все-таки
