а тем более часто встречающиеся на прорисовках фигуры обнаженных мужчин и женщин не могут быть исторически сопоставлены со славянами и с их древней культурой: археологи не обнаружили нигде на Руси ничего похожего. Зато в архитектуре и изобразительном искусстве стран Малой Азии и Северной Африки прослеживается ряд сходных и даже точно совпадающих элементов, и автор приходит к выводу, что именно от этрусков пришли эти элементы в греко-римскую цивилизацию.
Лозунг «Этруски — это русские», под которым в форме заглавия была в газете «Завтра» (№ 18/441, 2002 г.) опубликована статья В. Попова, ведет за собой и такие явные заблуждения, как «…большая часть материальных данных демонстрирует тождественность культур этрусков и древних славян, и нет ни одного факта, противоречащего этому… культура этрусков не похожа ни на кого, кроме славян, и наоборот, славяне не похожи ни на кого в прошлом, кроме этрусков».
В таких выводах можно ясно увидеть картину продолжающихся колебаний в поисках как пресловутой «прародины» славян, так и истоков славянских языков, и в их числе русского. Надо заметить, что в книге Майяни есть и указания на сходство некоторых лексических элементов этрусского языка даже с санскритом, чему тоже не следует удивляться, так как закономерность таких соответствий давно доказана для всех языков индоевропейской семьи. Но вот таких схождений, как в славянских (русском) языках и в санскрите, в этрусском обнаружить не удается, а именно схождения этого типа говорят о близости (или единстве?) предков арьев и славян в те эпохи, когда в языке формировались его древнейшие составные части, его основы: термины родства, местоимения, названия числительных, система глагольных корней и образование от них так называемых семантических пучков, то есть сходных по изменяющемуся значению новых слов при посредстве сходных же приставок и суффиксов.
Не вызывает сомнений то обстоятельство, что в процессе широких и многотысячелетних миграций с северных земель предков индоевропейцев по лицу Евразии носители диалектов, обладавших некоторыми (разными по количеству схождений) общими или близкими чертами, достигли не только Черноморья или Средиземноморья, но, как известно, и Ирана, и Индии. И этрусский язык тоже принадлежит к индоевропейской семье, в чем уже никто не сомневается.
Рисунок на этрусской вазе (по кн. Майяни). Нет ни одной черты, напоминающей описания славянских воинов
Изображения человека на изделиях из Триполья не имеют ничего общего с его изображениями в Этрурии
В заключение этого раздела следует задать и еще один вопрос: кто, если не древние предки индоевропейцев, долгими веками вырабатывали представления о персонификации сил северной природы и придания им облика божеств или персонажей фольклора. (Здесь, кстати, будет не лишним упомянуть о том, что в санскрите словом «капа» определяется группа богов, что невольно наводит на мысль о славянском слове «капище» как о месте поклонения идолам.) И в чьей среде, если не в обществах древнейших наших предков, складывались в эпоху охотничьего, а затем пастушеского и скотоводчески-земледельческого хозяйства те поведенческие нормы, те обычаи и ритуалы, которые не изжиты вплоть до наших дней в среде многих индоевропейских народов, как селян, так и горожан? Ответы на эти вопросы будут объективным подтверждением необходимости следовать призыву Б.А. Рыбакова об углублении в архаику.
Память, унесенная в Индию
Короткой нашей жизни пламя
Не угасает без следа -
Уходим мы в людскую память,
Чтоб в ней остаться навсегда.
Многие воспоминания об арктических реалиях, как явные, так и завуалированные, встречаются не только в Ведах и памятниках ведической литературы, но и в «Махабхарате» и былинах-пуранах. Обратимся к эпосу за некоторыми примерами и вспомним, что часть его строк и строф признаются более древними, чем тексты Вед, поясняемые исследователями и комментаторами. Так, гора Меру, сияющая всеми склонами, как алмаз, и считающаяся местом пребывания богов, принимается многими за указание на Северный полюс. Природные явления тех областей описываются как проявление силы богов или тех или иных черт их внешности и убранства или оружия.
В 1 й книге поэмы [114,гл. 337] говорится о великом отшельнике-муни: «Искушенный (в йоге) он быстро тогда воспарил и опустился на вершину Меру… Взглянув на северо-запад, узрел он чудесный преславный образ. На севере Молочного моря есть большой остров, известный под именем Белый остров (Шветадвипа), он расположен к северу от Меру».
Поясним читателю, что Шветадвипа — это не только «Белый остров», но и «Белая земля», так как в санскрите слово «двипа» означает и «остров» и «часть суши» (область), а под Молочным морем правомерно понимать Ледовитый океан. В этой поэме встречаются описания, которые столь же безошибочно узнаются, как описания полярных сияний.
Уже в книге I в гл. 17 мы видим описание неимоверного небесного блеска, отражающего в себе картину боя между богами и асурами, боя, возникшего из-за стремления завладеть напитком бессмертия, амритой: «Большие острые дротики, пики с хорошо отточенными концами, посыпались тысячами… Асуры тогда, обильно истекая кровью, падали на землю… падали головы, украшенные сетками из горящего золота. Словно ярко-красные вершины гор, лежали убитые асуры с телами, обагренными кровью… явился с небес сверкающий ярким блеском диск… испуская блеск пылающего огня… Асуры (поражали) богов тысячами скал, напоминая собою тучи, разливающиеся дождем… деревьями с вершинами, у которых оторвались зубцы… с шумом сталкивались друг с другом. Нара покрыл небесный свод громадными стрелами с остриями из лучшего золота… и асуры ушли в землю, в океан соленых вод». Опять же в книге I (гл. 26) содержится описание неких сияющих неземным светом богов, изготовившихся к битве с демонами за овладение амритой, напитком бессмертия: «Решительные, они облачились в различные дорогие панцири, сделанные из золота и украшенные камнем вайдурья. Они держали множество разнообразных мечей устрашающей формы с остро отточенными клинками. И все это у них испускало искры огня и дым. Они также были вооружены дисками и железными копьями, трезубцами и секирами, различными дротиками и острыми сверкающими мечами, а также булавами, ужасными на вид… И украшенные дивными украшениями, блистая сверкающим оружием, те сонмы богов стояли там, свободные от грехов, одаренные неизмеримой силой… явили себя в облике, пылающем точно огонь. И то превосходное поле брани, где расположились боги, благодаря сотням тысяч железных копий, освещенное лучами солнца, казалось расплавившимся в небесном своде».
В этом эпосе есть и другие указания на северные сияния, имеющие тоже условный, переносный смысл. Например, говорится о битве земных воинов, связанной с применением волшебного оружия «нараяна», которому сопутствует страшный гул: в литературе имеются указания на гул, возникающий при появлении северного сияния. И не только у русских авторов можно встретить описания этих явлений, но вот, к примеру, в книге У. Уоррена [169] помещено наблюдение норвежского исследователя Фритьофа Нансена: «Формы и типы северного сияния, виденного каждую ночь, были подобны то великолепной короне, то пульсирующим небольшим сияющим облакам… Иногда оно принимало вид арки, но обычно выглядело как колышущиеся занавесы и сверкающие потоки, все время изменяющие свое положение и силу свечения».
Все такие описания неизменно указывают на то, что арьи должны были видеть и знать северные сияния. Во многих описаниях это сияние сравнивают со змеем (или змее-драконом), что наводит на мысль
