сильнее всего ощущает (ей явственно кажется, будто Бог отверг ее и, ненавидя, выбросил во тьму; и это тяжкое и скорбное несчастье), — чувство, будто Бог оставил ее. Все это описывал и Давид, много страдавший от сего: «Между мертвыми брошенный, — как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь, и которые от руки Твоей отринуты. Ты положил меня в ров преисподний, во мрак, в бездну. Отяготела на мне ярость Твоя, и всеми волнами Твоими Ты поразил меня» (Пс. 88, 6–8). Посему воистину, под гнетом этого очищающего созерцания душа очень живо чувствует тень смертную, стоны смертные и муки адовы, состоящие в ощущении того, что Бог оставил ее, покарал и отверг, что она недостойна Его и Он гневается на нее; все это душа ощущает здесь, и более того — ей кажется, что это уже навсегда.
3. Точно так же душа чувствует, что ни одно из творений не может ей помочь, но все презирают ее — особенно друзья, как продолжал Давид: «Ты удалил от меня моих друзей и знакомых, я стал отвратительным для них» (Пс. 88: 9). Все это хорошо определил пророк Иона, узнавший сие на себе во чреве китовом: «Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною. И я сказал: отринут я от очей Твоих, однако я опять увижу святый храм Твой. (Он сказал так потому, что здесь Бог очищает душу, чтобы видеть это.) Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя. До основания гор я нисшел, земля своими запорами навек заградила меня» (2: 4–7). Под «запорами» здесь понимаются несовершенства души, мешающие ей получать удовольствие от сего сладостного созерцания.
4. Четвертый вид страдания причиняет душе другое свойство этого темного созерцания — его величие и высота, заставляющие душу чувствовать в себе другой предел — глубокой нищеты и страдания. Сие происходит от главных страданий, которые душа претерпевает в этом очищении, поскольку она ощущает в себе глубокую пустоту и нищету относительно трех видов благ, составляющих удовольствие души, каковые суть блага временные, естественные и духовные, видя себя поверженной в их мучительные противоположности, как то: в мерзость несовершенств, в сухость и отсутствие впечатлений, воспринимаемых способностями, и в беспомощность духа во тьме. Поскольку здесь Бог очищает душу согласно ее чувственной и духовной субстанции и согласно внутренним и внешним способностям, нужно, чтобы душа была погружена в пустоту, нищету и беззащитность всех этих частей, оставлена в сухости, в пустоте и во тьме; потому что чувственная часть очищается в сухости, способности в пустоте от впечатлений, а дух — в темных сумерках.
5. Все это Бог совершает посредством сего темного созерцания, в котором душа не только страдает от пустоты и молчания естественных ощущений, служивших ей опорой, что порождает весьма мучительное страдание, подобное тому, как если бы воздух застывал и застревал в легких, не позволяя дышать; но сие также очищает душу, уничтожая, опустошая и истощая в ней (как огонь выжигает ржавчину и патину металла) все пристрастия и несовершенные привычки, которые она усвоила за всю жизнь; и из-за того, что они очень глубоко укоренились в субстанции души, нестерпимо тяжело отречение от них и внутренняя мука кроме названной телесной и духовной нищеты и опустошенности. Чтобы подтвердить это, мы приведем свидетельство пророка Иезекииля, сказавшего: «Прибавь дров, разведи огонь, вывари мясо; пусть все сгустится и кости перегорят» (24: 10). Под сим понимается страдание, переносимое пустотой и нищетой чувственной и духовной субстанции души. И кроме этого, он говорит тут же: «И когда котел будет пуст, поставь его на уголья, чтоб он разгорелся, и чтобы медь его раскалилась, и расплавилась в нем нечистота его, и вся накипь его исчезла» (24: 11). Этими словами описано тяжкое страдание, которое душа претерпевает здесь, очищаясь огнем сего созерцания; как говорит пророк, чтобы очиститься и уничтожить ржавчину пристрастий, что находится в средоточии души, нужно, чтобы сама душа воистину уничтожилась и разрушилась в своих врожденных страстях и несовершенствах.
6. Посему в этом горниле страданий душа очищается, словно золото в тигле, как сказал мудрец[143] (Прем. 3: 6), и чувствует в этом великую отрешенность в самой субстанции души с предельной нищетой, в коей она уподобляется умирающему; как можно видеть в том, что говорил Давид, восклицая к Богу следующим образом: «Спаси меня, Боже; ибо воды дошли до души моей. Я погряз в глубоком болоте, и не на чем стать; вошел во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня. Я изнемог от вопля, засохла гортань моя, истомились глаза мои от ожидания Бога моего» (Пс. 69: 12–44). Таким образом Бог крепко смиряет душу, чтобы затем высоко вознести ее (Лк. 18: 14) и, если бы Он не повелевал, чтобы эти чувства, оживающие в душе, быстро засыпали, она умерла бы в самом скором времени. Но порою случается такое: чувствуется, что внутри она еще жива, и иногда сие ощущается так ясно, что душе кажется, будто она видит отверстый ад и преисподнюю; ибо о тех, с кем сие происходит, сказано, что воистину они «сойдут живыми во ад» (Пс. 54: 16), так как в этой Ночи очищаются таким же образом, как там, и это очищение — то же, что должно произойти там; и посему душа, прошедшая через него, либо вовсе не входит туда, либо задерживается там ненадолго, ибо один час, проведенный здесь, полезнее долгого времени, проведенного там.
1. Скорби и стеснения воли здесь также безмерны, так что иной раз они приводят душу во внезапное воспоминание об ее несчастьях, в коих она видит себя сомневающейся в своем исцелении. Вместе с этим усиливается воспоминание о прошедшем благоденствии; потому что обычно, когда души входят в эту Ночь, они получают много радости от Бога и много служат Ему; и им причиняет сильное страдание видеть, что они отдалены от сего блага и уже не могут стяжать его. Это также сказал Иов (ибо узнал на опыте): «Я был спокоен; но Он потряс меня; взял меня за шею и избил меня, и поставил меня целию для Себя. Окружили меня стрельцы Его; Он рассекает внутренности мои, и не щадит; пролил на землю желчь мою. Пробивает во мне пролом за проломом; бежит на меня, как ратоборец. Вретище сшил я на кожу мою, и в прах положил голову мою. Лице мое побагровело от плача, и на веждях моих тень смерти».(16: 12–16).
2. Таковы и так тяжелы страдания этой Ночи, и столько свидетельств из Священного Писания, говорящих о них, мы могли бы привести, что нам не хватило бы времени и силы записать это, ибо, без сомнения, всего, что можно сказать, недостаточно. Однако через уже приведенные свидетельства можно отчасти представить сие. И, чтобы закончить с этим стихом и лучше дать понять то, что творит в душе эта Ночь, я напомню, что чувствовал в ней пророк Иеремия, который оплакивал сие во многих словах следующим образом: «Я человек, испытавший горе от жезла гнева Его. Он повел меня и ввел во тьму, а не во свет. Так, Он обратился на меня и весь день обращает руку Свою; измождил плоть мою и кожу мою, сокрушил кости мои; огородил меня и обложил горечью и тяготою; посадил меня в темное место, как давно умерших; окружил меня стеною, чтоб я не вышел, отяготил оковы мои, и когда я взывал и вопиял, задерживал молитву мою; каменьями преградил дороги мои, извратил стези мои. Он стал для меня как бы медведь в засаде, как бы лев в скрытном месте; извратил пути мои и растерзал меня, привел меня в ничто; натянул лук Свой и поставил меня как бы целью для стрел; послал в почки мои стрелы из колчана Своего. Я стал посмешищем для всего народа моего, вседневною песнью их. Он пресытил меня горечью, напоил меня полынью; сокрушил камнями зубы мои, покрыл меня пеплом. И удалился мир от души моей; я забыл о благоденствии, и сказал я: погибла сила моя и надежда моя на Господа. Помысли о моем страдании и бедствии моем, о полыни и желчи. Твердо помнит это душа моя и падает во мне» (Плач. 3: 1–20).
3. Обо всем этом плакал пророк Иеремия, очень живо описывая страдания души в сием очищении и в Ночи духа. Посему следует испытывать великое сострадание к душе, которую Бог погружает в сию несчастную и ужасную Ночь, хотя из этого проистекают великие блага для нее, когда, как сказал Иов, «возносит (Бог) в душе из тьмы великие блага, и производит на свету тень смертную» (12: 22), таким образом, что, как сказал Давид, «да будет Его свет, как были Его сумерки» (Пс. 139; 12). Со всем этим, с безмерной скорбью, с коей она идет вперед, страдая и испытывая величайшую неуверенность в своем исцелении — так как «верит (как сказал здесь пророк), что не закончатся ее несчастья», ей кажется, как