окраинах трудились тысячи людей — копали противотанковые рвы.
Воспользовавшись вынужденной остановкой, я попытался отыскать какой-нибудь госпиталь. Нужно было выяснить, куда направлять раненых. Я знал, что они появятся. [60] Ведь мы ехали к фронту. Но никого, к сожалению, я не нашел и ничего не выяснил.
С наступлением темноты движение на шоссе усилилось. Все больше чувствовалась близость фронта. На юго-западе, вероятно у Волоколамска, зловеще алело зарево. Багровая полоса виднелась и на северо- западе, в районе Московского моря. Машины с затемненными фарами ощупью ползли на северо-запад.
Недалеко от Ямуги колонна повернула вправо и двинулась по заснеженному проселку. Остановились в деревне Борщево, и мне пришлось там долго разыскивать комбата. Темные и тесные избы были переполнены бойцами, отбившимися от своих подразделений.
В одной избе мне довелось стать свидетелем неприятной сцены. Бойцы взвода Слауцкого встретили какого-то человека, назвавшего себя солдатом, вышедшим из окружения. Незнакомцу дали закурить, и тот, жадно затянувшись, процедил сквозь зубы:
— До ручки дошли! Всех... подчистую! Один я выбрался.
Чуть ли не каждое слово он сопровождал отборной бранью.
— Думаю, что вы преувеличили страх окружения, — заметил Валерий Москаленко, тщательно протирая ручной пулемет. — И пожалуйста, говорите без матерщины.
— Попадешь — узнаешь! — огрызнулся рассказчик. — Весь полк... накрылся!
— Целый полк?! Не поверю, — возразил Олег Черний. — Это ты, братец, загнул!
Худое щетинистое лицо «окруженца» потемнело. Резким движением он запахнул шинель, бросил окурок и сплюнул на пол:
— Видал героев! В бою бы вас поглядеть! Фрицы дадут вам прикурку! В общем, война проиграна. — Он снова ядовито ругнулся.
С самого начала у нас в батальоне так повелось, что никто не ругался матом. И может быть, именно злые слова, с какой-то лихостью употребленные «окружением», поразили нас больше сказанного им о войне. В избе стало тихо. Сержант Кругляков придвинулся к «окруженцу» и произнес с расстановкой:
— Ты вот что, как тебя там... покажи документы. [61]
— А ты не начальство мне! — рявкнул незнакомец. — Сходи, постреляй с мое! — и снова выругался.
— Прекрати ругаться и покажи документы! — настойчиво повторил Кругляков. — И панику эту брось. «Окруженец»! Может, ты просто дезертир.
— Но, но! — с этими словами «окруженец» растолкал бойцов и выскочил за дверь. Но уйти ему не удалось.
Из избы я вышел подавленный. Невольно подумалось: «Наверное, вот из-за таких опустошенных «окруженцев» и трещит наш фронт».
* * *
Помощник начальника штаба лейтенант Михаил Мдивани в темноте свободно, словно кошка, ориентировался среди многочисленных воинских подразделений, осадивших деревню. Отыскал наши роты и командиров, установил посты, наметил меры на случай внезапного нападения противника. Он-то и указал мне, где разместился штаб батальона.
Окна в избе были занавешены. Пятилинейная керосиновая лампа тускло освещала крестьянский стол и разостланную на нем карту. Около нее столпились командир батальона, военком, начальник штаба, командиры рот и саперных взводов. Юный радист с румяными щеками, пристроив на скамье походную рацию, настойчиво вызывал:
— «Кама», я «Волга». Как слышите? Прием. Капитан Прудников посмотрел на меня рассеянным взглядом и нетерпеливо спросил радиста:
— Ну что там?
— Связи нет, товарищ комбат...
— Продолжайте искать! — приказал Прудников.
Прикрыв ладонью трубку, радист с завидной настойчивостью забубнил:
— «Кама», я «Волга»! Как слышите? Прием.
Из разговора я понял, что нужно связаться с майором Шперовым, который отправился в штаб 30-й армии. Не было связи и с командиром полка.
Неожиданно распахнулась дверь. Вошли командир полка Иванов, военком Стехов и старший инженер- лейтенант Марченко. Стряхнув у порога снег с валенок, они [62] поздоровались. Усаживаясь за стол, майор Иванов сердито спросил:
— Почему не отзываетесь? Мой радист надрывается, а вы молчите!
Лицо батальонного радиста стало пунцовым. Казалось, он готов был заплакать.
— Слушайте обстановку, — сказал Иванов, погладив свою бритую голову. — Штаб тридцатой найти не удалось. Но мы установили связь со штабом шестнадцатой. Армия держит оборону за Ламой от Харланихи до Городище через Ченцы — Рождественно. Вот... — майор показал по карте. — Сил у армии мало, а один из участков обороняет только что прибывшая дивизия ополченцев. Правый сосед шестнадцатой — тридцатая армия. Стык между ними слабый. Нам приказано укрепить оборону на рубежах Решетниково — Завидово — Конаково и Высоковский — Шестаково... Установить минные поля и лесные завалы. Майор Шперов уточняет схемы полей...
— На наш сводный отряд возлагается, как видите, ответственная задача, — заключил майор Иванов. — Действия батальона по установке минных полей в случае прорыва противника прикроют кавалеристы Доватора. Для этой цели выделено два эскадрона и дивизион средних танков. Взрывчатку и мины доставят на участок работ.
— Действовать придется в сложных условиях, — добавил Стехов. — Это надо разъяснить всем бойцам. И помните: непрерывная связь с майором Шперовым, со штабом шестнадцатой и разведка!
Все снова обернулись к незадачливому радисту. Рядом с ним уже сидел Дмитрий Поляков — радист спецмашины, сопровождавшей командира полка. Он обследовал нашу рацию и заключил:
— Здорова, товарищ военком! Работает как часы.
Стехов задумчиво покачал головой.
— Я тоже так думал. Главное, не теряйте самообладания, — успокоил он батальонного радиста и перевел взгляд на командиров саперных взводов — Авдеева, Ковпака и Бодрова. — У вас тоже положение не из легких. Вы со своими людьми не управитесь. Поэтому для установки взрывателей в мины привлеките подготовленных красноармейцев из батальонов. Командиры подскажут, кто [63] лучше усвоил саперное дело. Помогать друг другу тоже вам не удастся: младший лейтенант Бодров будет работать со вторым батальоном в районе Яхромы.
Майор Иванов еще раз напомнил о необходимости хорошо организовать разведку. Батальоны в данной ситуации могут оказаться и в окружении.
Я счел необходимым рассказать об «окружение».
— Всякое малодушие неприятно, тем более дезертирство, — сказал военком. — Нам они тоже встречались. Здесь есть товарищ Васютин, который занимается ими. В Давыдковке мы из таких одиночек скомплектовали роту, назначили командира и направили в ближайший полк. Они сами остались довольны.
Покидая избу, Иванов сказал Прудникову:
— До получения указаний от Шперова дайте личному составу отдохнуть и проверьте с начальником штаба оборону деревни. А мы еще раз попытаемся установить связь со штабом тридцатой. Кстати, может быть, отыщем полковника Евгения Варфоломеевича Леошеню — он руководит всеми отрядами заграждения.
