«…В лето 6681 Андреи…посла сына Мьстислава со всею дружиною и со всими полки Ростовьскыми и Суждальскими и Рязаньскые князи посла, и Муромьскыи князи посла с полки, и Бориса Жирославича, воеводу своего на Романа на Мьстиславича, к Великому Новугороду. И толико бысть множество и вои, яко и числа нетуть. И пришедше толко в землю их, много зла створиша: села взяша и пожгоша, и люди иссекоша, а жены и дети, имения взяша, и скоты поимаша. И придоша же к городу…» [283].
Однако еще более яркий пример такого рода представляло собой нашествие русских князей под командованием того же Андрея Боголюбского на враждебный ему Киев в 1174 г.:
«…Андреи… вьзострися на рать и бысть готов. И послав, собрав вои свое: Ростовьце, Суждальцы, Володимерци, Переяславьци, Белозерце, Муромце и Новгродце, и Рязаньце. И сочтав е, и обрете в них 8 тысяч. И посла с ними сына своего Юрья и Бориса Жидиславича воеводою, казав им Рюрика и Давыда, веля им изьгнати из очины своеи <…> Идущим же им мимо Смолнеск, казал бо бяшете Романови: Пусти сын свои Смолняны. Тако Роман нужею пусти сын свои Сьмолняны на братью, хотя ся обьявити, бяше бо тогда в руках его. И Полотьскымь князем поити повеле всим, и Туровьскымь, и Пиньскымь, и Городеньскымь. И пришедшим им ко Ольговичемь, и совокупившимся им обоим противу Кыеву. Ту же придоша к ним Дюрдевича Михалко, и Всеволод, и Ростиславича Мьстислав, Ярополк Глебовича, и Переяславьци вси»[284].
Как видим, столь масштабные военные предприятия, в которых принимали участие буквально все русские земли (за исключением, естественно, той, на которую нападали), не были редкостью в период раздробленности.
Нельзя не учитывать и того, что монгольская армия была блестяще организована и прекрасно вооружена. Следует помнить и о том, что западный поход Батыя обеспечивался всеми ресурсами Великой Монгольской империи, захватившей к тому времени Северный Китай, южную Сибирь, Среднюю Азию, Закавказье, Ближний Восток, значительную часть Индии.
И все-таки главное, видимо, было в другом… Быть может, приблизиться к пониманию интересующих нас событий поможет образная система, сохранившаяся в летописных описаниях нашествия?
Вернемся, однако, к тексту Ипатьевской летописи.
В представлении южнорусского летописца Татары народ, наделенный многочисленными отрицательными качествами. Главное из них лесть. Как вполне справедливо отмечает В. Н. Рудаков,
дважды при описании татарского взятия Рязанской земли книжник указывает, что ордынцы князя и княгиню…изведоша
Упоминания льстивости ордынцев оборачивались в глазах автора и его потенциальных читателей в дополнительную негативную характеристику иноплеменных. Дело в том, что слова льстивый, лестный означали не только коварный, являющийся хитростью, имеющий целью обманы, лживый, обманчиво влекущий, таящий в себе опасность, пагубный, но и антихриста[286]. По наблюдению В. Н. Рудакова,
в текстах Священного Писания, знакомство с которыми летописец демонстрирует столь охотно, льстивость, коварство суть неотъемлемые черты тех, кого называют…нечестивыми.
Основанием для такого вывода служат соответствующие упоминания:
уста его [нечестивого] полны проклятия, коварства и лжи; под языком его мучение и пагуба[287],
во время прихода в город нечестивого
обман и коварство не сходят с улиц его[288] ;
человек лукавый, человек нечестивый ходит со лживыми устами[289];
помышление праведных — правда, а замыслы нечестивых — коварство[290];
нечестивый народ придет без шума и лестью овладеет царством, а поступающих нечестиво против завета привлечет к себе лестью[291].
Число подобных примеров можно было бы продолжить.
С такой трактовкой перекликаются слова Ефрема Сирина о том, что во времена, когда исполнится нечестие мира, антихрист духом мести будет искушать людей и обольщать мир своими знамениями и чудесами по попущению Божию. В этой ситуации, пишет В. Сахаров, великий подвиг нужен для верных, чтобы устоять против совершаемых обольщений[292].
В то же время в Ипатьевской летописи отсутствуют популярные, как мы убедились ранее, характеристики нашествия безбожных как кары Господней за грехи наши. Недаром А. Ю. Бородихин отмечает, что в Ипатьевском варианте Повести о Батыевом нашествии отсутствуют
развернутые объяснения всеобщей беды в духе религиозной дидактики, обращенной с призывом к покаянию[293].
Рассказ о нашествии у южнорусского летописца (во всяком случае, на первый взгляд) предельно лапидарен и конкретен. Тем не менее в нем присутствуют вполне определенные этические характеристики. В частности, по наблюдению В. Н. Рудакова,
в Ипат. борьба с ордынцами выглядит как наиболее предпочтительный способ поведения[294].
Об этом, в частности, свидетельствуют эпизоды о взятии Татарами Владимира-на- Клязьме и Козельска, несомненно противопоставленные друг другу. Чтобы обеспечить себе не скоро миноующее житие, о котором говорил владимирцам епископ Митрофан, необходимо, по мнению автора Ипатьевского варианта, активно противостоять поганым. При этом, видимо, не случайно упоминание козлян как крепкодушных. В поучении Серапиона Владимирского (синхронного анализируемому протографу Ипатьевской летописи) утверждается, что
«…враг наш дьявол, видя ваш разум,
Таким образом, по мнению В. Н. Рудакова,
«…можно предположить, что, по замыслу автора Ипат., жители Козельска не просто обладали
