Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

только повели каждому воину богу молиться прилежно и призывать святых на помощь, и с этих пор снизойдет благодать божья и помощь христианам». И князь Владимир Андреевич, воздев руки к небу, прослезился горько и сказал: «Боже, отец наш, сотворивший небо и землю, помоги народу христианскому! Не допусти, господи, радоваться врагам нашим над нами, мало накажи и много помилуй, ибо милосердие твое бесконечно!» Сыны же русские в его полку горько плакали, видя друзей своих, поражаемых погаными, непрестанно порывались в бой, словно званые на свадьбу сладкого вина испить. Но Волынец запретил им это, говоря: «Подождите немного, буйные сыны русские, наступит ваше время, когда вы утешитесь, ибо есть вам с кем повеселиться!»

И вот наступил восьмой час дня, когда ветер южный потянул из-за спины нам, и воскликнул Волынец голосом громким: «Княже Владимир, наше время настало и час удобный пришел!» — и прибавил: «Братья моя, друзья, смелее: сила святого духа помогает нам!»[604]

участь поганых (а заодно и исход битвы) была решена…

Еще более странная подробность дополняет это описание в Летописной и Распространенной редакциях, где Боброк точно определяет время подобно:

«…осмого часа ждите, в он же имать быти благодать Божия»[605] .

Надо сказать, что этот фрагмент уже давно привлекал внимание исследователей. Было ясно, что именно здесь кроется ответ на вопрос: как удалось воинам Дмитрия Ивановича победить противника? Ответов на него предлагалось множество. И каждый из них оказывался по тем или иным причинам неудовлетворительным: здравый смысл одних исследователей приходил в противоречие со здравым смыслом других. Причем логические основания и у тех и у других были одни и те же.

В. Н. Рудаков приводит несколько таких примеров:

«…Исследователи давно обратили внимание на прозорливость воеводы Боброка, отмечая, что ни преждевременный, ни запоздалый удары засадного полка не смогли бы переломить ход сражения. Споры ученых начались тогда, когда были предприняты попытки понять, из каких критериев исходил Боброк- Волынец, определяя…время подобно для выступления своего полка из засады. Было предложено несколько версий, объясняющих внутреннюю мотивацию поведения Дмитрия Боброка. Одни исследователи полагали, что вступлению засадного полка в бой первоначально препятствовали сильный встречный ветер, перемены которого якобы так настойчиво ожидал Во-лынец, и солнце, слепящее глаза русских воинов и мешающее им биться с врагом. Другие исследователи считали, что Боброк дожидался изменения не природных факторов, а местоположения татар на поле брани, то есть дожидался времени, когда…поганые окажутся наименее защищенными перед ударом русского полка. По мнению этих ученых, Боброк сдерживал засадный полк…до момента, когда преследующие бегущих (русских воинов. В.Р.) татары повернулись к засаде тылом. После чего…Боброк стремительно бросился на татар»[606].

Как я уже сказал, все подобные решения оказываются при ближайшем рассмотрении ущербными с точки зрения логики, которая их же и породила:

«…Тексты…«Сказания» не имеют свидетельств того, что солнце светило русским воинам в глаза, мешая им дать достойный отпор…поганым и тем самым помочь гибнущим в этот момент соплеменникам. Исследователи, придерживающиеся данной версии, видимо, опирались на…свидетельство В. Н. Татищева, который, действительно, полагал, что…русским тяжко бе, зане солнце бе во очи и ветр. На каких текстах мог основывать свою гипотезу В. Н. Татищев, нам неизвестно. Тексты…Сказания не позволяют признать обоснованной и версию тех исследователей, которые полагали, что Боброк ожидал, когда не подозревавшие о существовании засадного полка татары, увлекшись атакой, подставят под удар свой фланг (или тыл). Мало того, что…Сказание не упоминает о такой тактической…небрежности татарских войск. Точно названное воеводой время выступления…осмой час позволяет считать, что, несмотря на свою опытность, Боброк-полководец все-таки не мог предугадывать характер и определять время (причем с точностью до часа!) будущих ошибок неприятеля. Также с трудом верится в то, что воевода мог предугадать час, в который переменится ветер.

Вообще, версия исследователей о наличии в начале сражения встречного ветра, якобы мешавшего полку Владимира Серпуховского выступить на помощь основным силам русских, основывается на единственной фразе: «…И егда хотяху изыти на враги своя, и веаше ветр велий противу им в лице и бьяше зело и возбраняше», — читающейся только в поздней Киприановской редакции памятника. Вероятно, составитель этой редакции произведения исходил из чтения текста первоначального вида о том, что в момент…времени подобного…духъ южны потягну ззади русских воинов. Поняв употребленный древнерусским книжником термин…дух как…ветер и истолковав процитированное чтение как указание на то, что перед этим ветер дул русским…спереди, т. е. в лицо, исследователи и предложили гипотезу…о встречном ветре. По всей видимости, предложенная гипотеза являет собой отнюдь не единственное, а лишь одно из возможных истолкований текста…«Сказания о Мамаевом побоище»[607].

Исходя из того, что Сказание художественное произведение, имеющее свою логику и не обязательно стремившееся к реальности описания, В. Н. Рудаков предложил свое решение загадки осьмого часа.

Прежде всего он отыскал древнерусские тексты, в которых упоминается дух южныи. Оказалось, что практически все они имеют в виду вовсе не южный ветер. В частности, в «Служебной Минее» на 8 сентября присутствует чтение:

«Пророк Аввакум, умныма очами провидя, Господи, пришествие Твое. Тем и вопияше:…от юга приидет Бог. Слава силе Твоеи, слава снисхождению твоему»[608] .

Из содержания найденных параллельных текстов следовал единственный логичный вывод:

«…Мы полагаем, что упоминание…духа южного было связано с необходимостью описать сцену не батальную, а провиденциальную, сцену, где…дух знаменовал собой сошествие на помощь русским…силы Святого Духа. Семантическая близость…южного духа и…Святого Духа актуализировала именно знаковую функцию исследуемого чтения. Упоминание…духа южного получало особенное звучание еще и потому, что восприятие юга как богоизбранной стороны света, возможно, приобретало специфическую напряженность именно в день Рождества Пресвятой Богородицы, когда и произошло заступничество небесных сил русским воинам на Куликовом поле. Таким образом, мы полагаем, что…дух южный, будучи не связан с реальным южным ветром Куликовской битвы, являл собой подчеркиваемое автором…«Сказания о Мамаевом побоище» знамение снисходящей на православное воинство Божественной благодати»[609].

Соответственно, при выяснении причин, заставивших (согласно Сказанию; другие памятники Куликовского цикла напомню вообще ничего не говорят о том, что во время Куликовской битвы использовался засадный полк!) Боброка Волынского медлить со вступлением в бой, приходится оставить все рациональные объяснения, поскольку ни одна из таких версий не подкрепляется текстом источника. В отличие от них, гипотеза В. Н. Рудакова базируется исключительно на анализе фразеологии «Сказания»:

«…Скорее всего, для автора памятника успех засадного полка связывался с началом помощи “небесных сил”, без которой победа в битве была бы, по его мнению, просто невозможна. Не фактор внезапности и не то, что в лице засадного полка в бой был введен воинский резерв, предопределили русскую победу на Непрядве, по мнению автора…Сказания. Победу…православному воинству обеспечило Божие Проведение, в руках которого было и…попустить… поганым…грехъ ради нашихъ, и разбить…нечестивых силою Святого Духа. Именно конца…попущения Божьего (…попущения, равнозначного…гибели христианской) и начала снисхождения…Божьей Благодати ожидал Дмитрий Боброк в…Сказании о Мамаевом побоище»[610].

Такой вывод представляется вполне корректным. Оставалось лишь выяснить, почему перелом в