«У кого четыре глаза, тот похож на водолаза…» — как бы опешил Порнов; вообще-то он хотел сказать это, — но забыл, как двигать языком; напрочь. Как ноги у него отключались раньше от стакана браги, так теперь отключился язык; не просто онемел — исчез; исчезли губы; исчезла гортань; исчезло… что там еще издает все эти «агу-агу» и «муси-пуси»?
«Совсем старый стал, — горько и мудро подумал Порнов, пытаясь если не слово вымолвить, то хоть зубом поцыкать или глазом моргнуть. — Допился, алкаш…»
С мимикой-полемикой дело было — полный швах; не выгорело и с жестами; единственно, что ему более-менее удалось, так это чуть сжать-разжать клешни. Радости это новое умение Порнову принесло мало; скорее, наоборот; наш боец уж на что был человек волевой-военный, а все ж в первую микросекунду струхнул преизрядно; даже задубел как-то изнутри.
«Полный трандец, — в крайнем испуге понял Порнов, наблюдая черные лаковые дуги мощных клешней. — Меня ведь кибер честно предупреждал… Вот, не слушаю никого, кладу с прибором — нате получите. С такими огребалами меня еще вперед Вставалкина — волка позорного — с борта спишут…»
Крылом урагана, краем циклона в мозгах Порнова пронеслась горячая десятка разнокалиберных вопросов: от безалаберного «Чем же в носу ковырять?» до почти панического «Как же теперь девчонок обнимать-то; испугаются поди…»
— Мне тут анекдот подходящий вспомнился, — усмехнулся посередине этого разгула-разброда чувств-эмоций спокойный и циничный кусочек порновского «я»; чувствовалось, что ему не впервые брать бразды в свои руки и быть за лидера; по аналогии с предыдущим раздвоением назовем его Порновым Первым. — «Знаешь, Сара, мой муж теперь — трижды импотент; вчера вкручивал лампочку, упал с табуретки, откусил язык и переломал руки…»
— Ха-ха-ха; очень смешно! — фыркнул Порнов Второй нервно; не то чтоб он обиделся на «импотента»; скорее, подивился своей способности рассказывать сейчас анекдоты; и больше порадовался своей выдержке, чем огорчился ее неуместности.
— А что ты вот про это скажешь?! — он для пущей убедительности распахнул клешни пошире. — Смотри — вовсю шевелятся, бокорезы хреновы…
— Ку-у-уда?! — прикрикнул на него Порнов Первый и сдвинул клешни обратно. — От-ставить!!! Ты свою задачу выполнил на «пять»; можешь отдыхать; командовать парадом буду я!
— По-моему, я спятил, — честно признался сам себе Порнов Второй. — Было дело, сам с собой разговаривал; может быть, даже сам себе и анекдоты рассказывал — хоть прямо сейчас и не припомню такого; но вот чтоб на самого себя бочку катить и самому же хотеть себя на фиг послать — такого точно не было…
Ишь, раскомандовался…
Кстати, что это за задача такая?..
Послушай, Порнов, что ты знаешь о порученной тебе задаче?!
— Задача у нас одна — обезвредить врага, — сообщил Порнов Первый с некоторым удивлением; похоже, никакой риторики со стороны Порнова Второго не предполагалось; согласно отданному указанию он должен был отдыхать и деятельному напарнику пьяной болтовней своей не мешать.
— Точно; все пойло это заграничное, — догадался Порнов Второй. — И на кой ляд я последнюю рюмку в рот потянул — ума не приложу; словно черт за руку дернул.
Ладно, чего уж теперь; что сделано, то сделано. Авось протрезвею — этот горлопан чертов замолчит наконец; исчезнет.
А то и без него голова трещит-раскалывается…
— Обезглавить биола; и немедленно, — чуть неуверенно подсказал горлопан чертов. — Иначе он нанесет непоправимый ущерб мирозданию, разрушит сложившийся баланс сил в природе…
— Хорошо все-таки, что я не медик, — порадовался Порнов, соорудив себе хоть какую-то точку опоры. — Наверняка бы все болезни у себя нашел; от белой горячки — до родильной; упаси, господи…
Он переключился с вида нетерпеливо вздрагивающих клешней на задравшуюся на бедре Броу юбочку; над кромкой чулка коричневым лаком сияла полоска загорелой кожи.
— Наказать чертовку, конечно, можно, — заметил он плотоядно.
— Но голову пилить ей для этого совсем не обязательно…
Договорить ему не дали; консервные ножи из черного хитина вновь пришли в движение; литые конусы микроскопических зубьев мягко, словно снег, продавили белую кожу; сминаясь под безжалостными лаковыми пилами, нежная плоть воронками обхватила блестящие зубцы; еще мгновение — и она бы лопнула, пошла кровоточащими точечками, вскрылась язвами, вспухла фонтанирующими кратерами; разъялась красной рубленой раной от сабельного удара…
Порнов очень зримо себе представил, как уходят в женское горло каленые лопасти лезвий; тонут в нем, исчезают, залитые ручьями хлещущей во все стороны яркой артериальной крови… и, наконец, вот — поехала в сторону голова, полетела с плечь; так и не разжались сложенные жалобной «уточкой» губы; так и не закрылись удивленные и растерянные глаза…
— Нельзя! — воскликнул Порнов; не просто сказал — словно свою руку со стаканом придержал, не донес до рта — затормозил упорное механическое движение жвал. — Ты что делаешь, алкаш?!
— А что я такого делаю? — теперь настал черед всерьез удивиться Порнову Первому.
Порновскую волю уже знакомо скрутило, сложило в мешок и отставило в сторону, — как лишнюю, мешающую делу вещь…
…На мгновение всего лишь — потому как, разбуженный видом вожделенного загорелого бедра, спасительной морзянкой оттарабанил где-то в подкорке видеоряд из десятка вспышек-слайдов: опрокинутая на спину Броу, лоскут халатика, намотавшийся на тонкое предплечье, сминающаяся под его пальцами упругая женская грудь, твердый коричневый наперсток соска, зажатый между указательным и средним пальцами…
— Да пошел ты! — рявкнул на вивисектора Порнов Второй и мощным рывком раскрыл клешни; так сильно и резко, что даже суставы заныли; так ломит скулы, если на спор засунуть в рот стоваттную лампочку.
— Есть другие предложения? — недовольно спросил Порнов Первый.
Не сразу, впрочем, осведомился; дернул раз-другой клешни, убедился, что засели намертво, — и только после этого спросил.
— Других предложений нет, — сказал Порнов Второй. — Но и желания ей горло резать у меня тоже нет; и все тут. И сам не хочу; и Мич мне не простит; и вообще.
Броу, конечно, не сахар; себе на уме; даже стерва где-то.
Но ведь и Мич вначале ничуть не лучше была; может, и хуже; а пообтерлась немного, пообвыклась — совсем другим человеком стала; по крайней мере, со мной. У них это, похоже, наследственное; так почему бы не подарить Броу еще один шанс?
— Если она сообразит, что происходит, я не дам за нашу жизнь и ломаного гроша, — сообщил Порнов Первый. — Это биол высшего, третьего поколения; и не рядовой, а альфа-оператор; он способен превращаться в настоящую машину смерти; настоятельно предлагаю отделить ей мозг от тела!
— Про то, что Броу — биол, я и сам мог догадаться, — задумчиво протянул Порнов Второй. — Татуировка эта, голова — как биллиардный шар…
А вот про альфа-оператора — впервые слышу.
И вообще я от себя самого в последнее время слишком много всего нового слышу; и лишним стаканом «кокосовки» все это вряд ли уже можно объяснить.
Что же у нас с тобой, друг ситный, тогда вытанцовывается: интернат в Елово — так, что ли?
(Интернат в Елово был легендарным на космическом флоте психоневрологическим женским диспансером; по слухам, именно там содержались самые красивые и стройные нимфоманки Земли и Приземелья; как рассказывали, все они предпочитали ходить совершенно обнаженными и отдаваться первому встречному… А еще они любили катать за собой на веревочке детские игрушечные автомобильчики; и Вставалкина, любящего на пьянках рассказывать подобные скабрезные истории, эта последняя подробность возбуждала почему-то необычайно; больше даже, чем сами мифические еловские женщины; он сразу же начинал размахивать руками и лить водку мимо стаканов.
Как бы то ни было, интернат в Елово был женским интернатом, а не мужским — и почему Порнов
