осталась стоять на углу улицы. Я была вне себя от злости, меня охватило отчаяние оттого, что связалась с таким идиотом.
— Болван, — бормотала я вполголоса. — Теперь я проторчу здесь полдня, потому что у него, видите ли, не хватило ума проверить бензобак. Ну что за безмозглое создание!
Минут десять спустя смущенный продавец вышел на улицу, и мы стали ждать вместе. В Лос- Анджелесе в тот день стояла страшная жара. Его лицо стало свекольно-красного цвета, рубашка пропиталась потом, и я уже забеспокоилась, не случится ли с ним удар. Пожалев его, я решила завязать разговор.
— Простите, если вела себя грубо, — начала я. — Просто я очень спешу по одному делу и совсем выбилась из графика.
— Да что вы, — ответил он негромко, — это я во всем виноват. День был ужасный. Разные личные проблемы одолели, вот голова и не работает.
В этот момент я поняла, что у меня есть два пути. Можно и дальше осуждать его за любую оплошность, и это будет невыносимо для нас обоих. А можно отнестись к нему сердечно, войти в контакт — так я и поступила.
— Мне очень жаль, что у вас проблемы, — сказала я. Я сама становлюсь очень рассеянной, когда случаются крупные неприятности.
Ему только того и надо было.
— Все дело в моей маме, — выпалил он. — Перед вашим приходом позвонили из больницы, ей обследовали брюшную полость и обнаружили рак. Метастазы уже распространились по всему телу. После работы мне придется сообщить ей дурную весть, не знаю, как я с этим справлюсь.
У меня слезы навернулись на глаза, я прониклась печалью этого человека. Неудивительно, что ему сейчас не до продажи автомобиля. Сразу же пустой бензобак, мое опоздание на встречу и все прочее показалось сущими пустяками. Решив разделить подлинный момент с этим продавцом, я поняла его поведение, пережила его печаль и получила хорошее напоминание о том, что, перефразируя афоризм коренных американцев, прежде чем судить человека, пройди милю в его мокасинах.
Как ни странно, второй урок сострадания тоже был связан с автомобилем. Несколько месяцев назад я ехала на важную встречу и вдруг оказалась позади драндулета, который тащился со скоростью миль двадцать в час по полосе для скорости сорок миль в час. Обогнать его не было никакой возможности, и мне пришлось квартал за кварталом плестись у него в хвосте. Я сигналила в надежде, что водитель той машины меня поймет, но все было без толку. С каждой минутой я нервничала все больше.
Наконец мне удалось мельком взглянуть на водителя, и я обнаружила, что это пожилой человек, на вид лет восьмидесяти. «Ну конечно, как же я сразу не догадалась, — мрачно подумала я. — Какой-то старикан, у которого давно пора отобрать права». Я уже собиралась снова посигналить этому канительщику, как вдруг неожиданно в голове у меня промелькнуло воспоминание о собственном дедушке — он умер, когда мне было девятнадцать. Я так любила дедушку и очень переживала, когда он ушел от нас. Я вспомнила, какой слабенький он был в последние годы жизни, как его плохо слушалось собственное тело — он страдал от рака предстательной железы, — как он морщился от боли. Вспомнила, как было тяжело для него, всю жизнь бескорыстно отдававшего себя другим, зависеть теперь от друзей, семьи и просто людей со стороны, которые за ним ухаживали.
От нахлынувших воспоминаний на глаза навернулись слезы, а сердце переполнилось состраданием Я поняла, что на месте этого старенького водителя мог бы сидеть мой или чей-нибудь еще дедушка. Он ехал медленно не для того, чтобы досадить мне. В эти преклонные годы он катил на машине, наслаждаясь еще одним днем своей жизни.
Я смотрела, как машина осторожно движется впереди меня, и мысленно извинялась перед водителем. «Прости, что я так разозлилась на тебя, дорогой мой старичок, — говорила я про себя. — Как я рада, что ты дожил до этого дня. Я знаю, что самому вести машину — это, может быть, одна из последних свобод, что у тебя остались. Прости меня, что я была так нетерпелива, прости, что понукала тебя. Знаю, ты едешь так быстро, как только можешь…»
Я чуть отпустила педаль акселератора и позволила себе войти в тот же медленный ритм, в котором двигался водитель впереди меня, проникаясь уважением к его размеренности, настраивая себя на веселый лад. В конце концов он включил фару, повернул, и перед тем, как он исчез за углом, я вскинула руку и помахала ему. «Прощай, дедуля, — прошептала я. — Спасибо, что напомнил о себе… Мне тебя так не хватает».
Оба этих события — это драгоценные подлинные моменты. Оба они возникли неожиданно, незапланированно и только потому, что я захотела остановиться и обратить внимание на то, что в действительности происходит. Я могла бы спрятаться от этих моментов, критикуя вовлеченных в события людей или ругая обстоятельства. Но вместо этого я поддалась велению сердца и не стала судить, а прочувствовала момент. И вот в результате я дважды была щедро вознаграждена и получила необходимые уроки.
Как и почему мы избегаем подлинных моментов
Первый шаг в умножении подлинных моментов вашей жизни — это осознание того, как и почему вы их избегаете.
Большинство из нас часто заняты одновременно двумя-тремя делами. Вы разговариваете по телефону с другом, просматриваете счета, смотрите телевизор — и все в одно и то же время. Можете ли вы при этом переживать значимый момент подлинного контакта со своим другом? Не можете. Значит, этого не происходит.
Понаблюдайте за собой остаток сегодняшнего дня — или завтрашнего. Отметьте, как часто вы сосредоточиваетесь на нескольких делах сразу без того, чтобы полностью наслаждаться одним или переживать другое. Возможно, вы едете на работу, при этом слушаете радио и обдумываете какой-то важный проект. На самом деле нельзя сказать, что вы по-настоящему ведете машину, слушаете или думаете. Вы не совершаете ни одного действия во всей полноте. Вы упускаете возможность поездить на машине, послушать музыку или глубоко задуматься над проектом И вы определенно упускаете подлинные моменты.
Возвращаясь домой из офиса, я еду по длинной, широкой дороге, которая начинается на вершине холма и выходит на прибрежное шоссе, тянущееся вдоль океана. У подножия этого холма расположен светофор, известный тем, что он редко переключается: если вам повезет, то, съезжая с холма, вы проскочите на зеленый свет, если нет — простоите у светофора минут шесть-семь.
Однажды, вскоре после того, как я решила написать эту книгу, я ехала вниз по холму, надеясь проскочить на зеленый, но, как раз в тот момент, когда машина, едущая впереди меня, миновала перекресток, зажегся красный. И вот я сидела в машине, думая, как мне ненавистно торчать здесь, и смотрела на светофор, словно поторапливая его. Каждую минуту я беспокойно поглядывала на часы, чтобы узнать, сколько времени прошло, и думала о том, что мне еще предстоит сделать в этот день.
Внезапно меня поразила нелепость ситуации. Вот я сижу здесь, глядя на прекрасный песчаный
