«Даже зло
Несет в себе добро, и главное его не обронить»2, Принимая эту точку зрения, которой наверняка придерживается и сам Создатель — ведь предполагается, что он всемогущ, всеведущ и доброжелателен, — Клодель выражает полное согласие со всем творением в целом; без ада и греха не было бы ни свободы, ни спасения; когда Бог вывел этот мир из небытия, он предусмотрел
1 За исключением Поля из «Любовников и сыновей» — самого живого из всех. Но это единственный роман, где показано становление мужчины.
2 «Полуденный раздел».
грехопадение и искупление. В глазах евреев и христиан ослушание Евы поставило ее дочерей в весьма незавидное положение: известно, как сурово расправляются с женщиной Отцы Церкви. Напротив, ее можно оправдать, если допустить, что она послужила божественным замыслам. «Женщина! Та служба, что некогда, ослушавшись, сослужила она Господу в земном раю; и то глубокое согласие, что установилось между нею и Им; та плоть, что из–за своей вины оказалась во власти Искупления!»! Конечно, она источник греха, и мужчина из–за нее лишился рая. Но грехи человеческие были искуплены, и мир этот снова благословен: «Мы вовсе не покинули тот рай наслаждений, куда с самого начала поместил нас Бог»2.
«Вся земля — Земля Обетованная»3.
Ничто из того, что сделано руками Бога, ничто из того, что дано, не может быть плохо само по себе: «Все созданное Господом вбирает в себя молитва, с которой мы к Нему взываем! В Его творении ничто не тщетно, ничто не чуждо чему–нибудь другому»4. И нет даже ничего такого, что не было бы необходимо. «Все вещи, в единстве созданные Им, между собою сообщаются и все одновременно необходимы друг другу»5. Таким образом, и у женщины есть свое место в гармонии вселенной; и это не какое–нибудь незначительное место; существует «удивительная страсть, возмутительная в глазах Люцифера, которая связует Вечного Бога с этим мимолетным цветком Небытия»^.
Конечно, женщина может быть и разрушительницей: в образе Леши7 Клодель воплотил злую женщину, ведущую мужчину к гибели; в «Полуденном разделе» Изе опустошает жизнь тех, кого ловит в западню своей любви. Но если бы не было риска погибели, не существовало бы и спасения. «Женщина — это элемент риска, который Он сознательно ввел в самую середину своего дивного построения»8. Человеку полезно познать искушения плоти. «Драматическим элементом в нашей жизни, ее мучительной остротой мы обязаны этому притаившемуся в нас врагу. Если бы душа наша не подвергалась столь жестоким нападкам, она бы спала, а так она вся в движении… Только в борьбе можно научиться побеждать»9. Человек призван прийти к сознанию своей души не
только дорогами духа, но и дорогами плоти. «Но есть ли плоть, могущество которой окажет на мужчину влияние большее, чем сила женской плоти?»1 Все, что вырывает его из сна, из безопасности, полезно для него; любовь, в какой бы форме она ни возникла, имеет свойство быть в «нашем личном мирке, обустроенном усилиями нашего посредственного разума, чем–то вроде элемента, до глубины взрывающего устоявшийся порядок»2. Очень часто женщина только дарит иллюзии и не оправдывает ожиданий; «Я — обещание, которое нельзя сдержать, и этим самым я к себе влеку.
Я — сладость того, что есть, и вместе сожаленье о том, чего нет. Я — истина под маской заблужденья, и тот, кто любит меня, не очень–то стремится различить, где тут одно, а где другое»3.
Но и в иллюзии есть своя польза; именно это возвещает Ангел–Хранитель донье Пруэз: «— Даже грех! Грех тоже на пользу.
— Так, значит, хорошо, что он меня любил?
— Хорошо, что ты научила его желать.
— Желать иллюзию? Желать тень, что ускользает от него навеки?
— Желанье — это то, что есть, иллюзия же — то, чего нет. Желанье через иллюзию.
Это то, что есть, достигнутое через то, чего нет»4.
По воле Господа Пруэз была для Родриго: «Мечом, пронзившим его сердце»5.
Но женщина в руках Бога — это не только клинок или раскаленный уголь; блага сего мира не всегда следует отвергать; ведь они тоже питают душу; нужно, чтобы человек брал их и делал своими. Возлюбленная станет для него воплощением всей ощутимой красоты вселенной; она станет гимном прославления у него на устах, «О, как прекрасны вы, Виолен, и как прекрасен мир, в котором есть вы» в.
«Кто та, что предо мной стоит? Она нежнее дыханья ветерка, она напоминает луну, что льет свой свет сквозь раннюю листву. Она подобна молодой пчеле, что расправляет крылья, еще не знавшие полета, или быстрой лани, или цветку, который сам не ведает о красоте своей»7.
«Дай мне вдохнуть твой аромат, подобный аромату земли, когда она сверкает, омытая водою, как алтарь, и желтые и голубые цветы на свет рождает, Подобный аромату лета, что пахнет сеном и травой, подобный аромату осенних дней…»*
Она вбирает в себя всю природу: розу и лилию, звезду, плод, птицу, ветер, луну, солнце, водопад, «мирную суету большого порта в лучах полуденного солнца»2, А еще она — нечто большее; для мужчины она — существо ему подобное.
«Однако на сей раз то вовсе не звезда — крупица света в живом песке ночей, —
Со мною рядом человек, как я…»3
«Ты больше никогда один не будешь, но в тебе, с тобою рядом преданное существо навеки. Та, что навсегда твоя и никогда себя уж не отнимет, — твоя жена»4.
«Кто–то для того, чтобы слушать, что я скажу, и верить в меня.
Друг, что тихо говорит и заключает нас в свои объятья, уверяя, что зовется он женщиной»5.
Когда мужчина прижимает ее к сердцу, привлекает к себе ее тело и душу, он обретает свои корни на этой земле и реализует себя.
«Эту женщину я взял, и такова теперь мне мера и мой надел земли»6. Это бремя нелегко нести, но мужчина не создан для праздности: «И вот глупец мужчина с изумленьем видит возле себя нелепую особу, нечто тяжелое, громоздкое, большое.
Ворох платьев, ворох волос — но что поделать?
Он уже не может, не хочет это все с себя стряхнуть»7.
А дело в том, что это бремя — одновременно сокровище. «Я великое сокровище», — говорит Виолен.
И наоборот, отдавая себя мужчине, женщина осуществляет свое земное предназначение.
«Ибо зачем быть женщиной, как не затем, чтобы тебя сорвали?
Иль розою, как не затем, чтоб поглотили тебя? Зачем на свет рождаться, Как не затем, чтобы другому принадлежать и быть добычей могущественного льва?»8
«Город».
«Атласный башмачок». 3 Там же. «Город».
«Черствый хлеб». «Город».
«Полуденный раздел». «Кантата на три голоса».
«Что делать, коли женщиной могу я быть лишь у него в объятьях, а кубком вина — лишь в сердце у него?»!
«Но ты, душа моя, скажи, ведь не напрасно я создана была, ведь существует тот, кто призван меня сорвать!
Какая радость будет для меня, когда заполнить смогу то сердце, что меня ждало»2.
Само собой разумеется, такой союз мужчины и женщины должен быть заключен перед Богом; он священен и совершается в вечности; он должен быть принят глубоким движением воли и не может быть нарушен чьим–то капризом. «Любовь, согласие двух свободных людей отдать себя друг другу показалось Богу чем–то настолько великим, что он сделал это таинством. Здесь, как везде, таинство придает реальность тому, что было лишь высшим стремлением сердца»3. И еще: «Брак — не удовольствие, но принесенье удовольствия на жертвенный алтарь; брак — старание двух душ, которым
