Фюрер как полководец

тысячи тонн химических бомб на немецкие города. Эта речь произвела большое впечатление на немецкое население и нацистское руководство. Возможно, именно это и заставило Гитлера отказаться от химического удара.

Газовая атака в катакомбах

8 мая 1942 г. 11-я немецкая армия перешла в наступление на Керченском полуострове. Несмотря на численное превосходство советских войск, немцам удалось быстро прорвать оборону и уже 16 мая вторично захватить Керчь. Войска Крымского фронта, оборонявшие город, в спешке эвакуировались на Таманский полуостров. Однако часть войск, а именно остатки 83-й бригады морской пехоты, Ярославского авиационного училища, Воронежского училища радиоспециалистов и других частей – всего около 13 тысяч человек, прикрывавшие отход и переправу главных сил, оказалась отрезанной на побережье. Вместо того чтобы сдаться, эти войска вместе с частью мирного населения укрылись в оказавшемся поблизости (5 км от Керчи) подземелье.

Речь идет о т. н. Аджимушкайских каменоломнях. Они представляли собой разветвленную многокилометровую сеть шахт и тоннелей, в которых еще в древности велась добыча известняка.

Каменоломни, или катакомбы, как их принято называть, делились на две большие части: Центральные, оборону которых возглавил полковник П. М. Ягунов, и Малые, где командование взяли на себя подполковник А. С. Ермаков и старший лейтенант М. Г. Поважный. С точки зрения обороны подземелье было очень удобным: длинные лабиринты, множество выходов на поверхность. Единственный недостаток – нехватка воды. Именно из-за этого защитникам приходилось постоянно совершать вылазки и вступать в перестрелки с патрулями противника. Поначалу немцы ограничились выставлением проволочных заграждений и взрывом нескольких входов, потом было принято решение применить химическое оружие…

Участник обороны катакомб А. В. Белов вспоминал: «В ночь на 25 мая у входов в каменоломни немцы установили какие-то машины, и по коридорам заструился дым, пахнущий хлором. Он был ядовитым… Очень у немногих были противогазы, другие пытались дышать через влажные тряпки. Это помогало. У меня был противогаз, я не успел его надеть, и в гофрированной трубке скопился газ. Я начал задыхаться. Спас товарищ, накрыв себя и меня плащ-палаткой. Мы упали в какую-то яму.

К вечеру газ рассеялся. Мы вышли из ямы и направились к выходу, чтобы подышать немного свежим воздухом. Перед глазами открылась ужасная картина. Повсюду трупы людей в различных позах» .

Потери оборонявшихся в результате первой атаки были огромны. Только в одном батальоне погибли 824 человека. Это лишний раз показало, что наибольший эффект достигается при внезапном и массированном применении химического оружия, как это неоднократно случалось в ходе Первой мировой войны.

После первых газовых атак остатки мирного населения покинули подземелья, однако красноармейцы продолжали обороняться. От газов спасались, уходя в глубь катакомб, прячась в ямах, и даже строили в тупиках примитивные газоубежища. Выживший участник обороны С. С. Шайдуров вспоминал: « Стены этих убежищ возводили из камня, перекладывая швы кладки плащ- палатками и тряпками, которых много оставалось после того, как гражданское население вышло наружу» . Постепенно оборонявшиеся выявили подземные течения воздуха и определили, в каких секторах было безопаснее всего находиться во время газовой атаки. В общем, выживали как могли.

По всей вероятности, немцы применяли в керченских катакомбах слабые отравляющие вещества, в основном фосген. Этот уже устаревший газ обладал не очень высокой токсичностью и вызывал смерть только при вдыхании значительного количества. При этом наступал отек легких и удушение. Примени они хоть раз табун, никакие «газоубежища» из тряпок, естественно, не помогли бы. Иногда применялся также хлор, который, в отличие от бесцветного фосгена, был хорошо виден в воздухе. Участник обороны Ф. Ф. Казначеев потом делился впечатлениями: «Вот он, этот зловещий газ. Он ползет снизу, извивается кольцами, стелется над полом длинного коридора… Ползет желто-коричневая лавина, как густая туча… При тусклом свете видно, как газ идет волнами, накачивается». Хлор и фосген были тяжелее воздуха, поэтому хорошо подходили для боевого использования именно в подземельях.

Наиболее интенсивные газовые атаки имели место с 25 мая по 1 июня. В эти дни пуски отравляющих веществ в каменоломни происходили по три раза в сутки. Затем интенсивность уменьшилась.

Ряды защитников постепенно таяли, и 30 октября 1942 г. немцы окончательно захватили катакомбы, взяв в плен нескольких живых защитников. Из примерно 13 тысяч человек, спустившихся в катакомбы в мае, после 170-дневной осады уцелели только 48. В данном случае химическое оружие доказало свою эффективность, а химвойска получили большой практический опыт. Тут надо отметить, что защитники подземелья фактически были партизанами, так как находились в глубоком немецком тылу. Поэтому действия немцев не подпадали ни под какие конвенции и нормы международного права. Последующие советские заявления о «зверской расправе» и «преступлении против всего человеческого» были все же преувеличением. Следует сказать, что затем на Нюрнбергском процессе советские обвинители даже не упоминали об этих событиях. Сведения о «нескольких тысячах» мирных жителей, якобы находившихся в каменоломнях, тоже являются преувеличением. По современным данным, там укрывались несколько семей коммунистов из Керчи и евреи, в общей сложности не более 200 человек.

Тем временем 28 июня началась операция «Блау», и германские войска снова перешли в наступление, к осени выйдя к Волге и к кавказским перевалам. В Африке танки Эрвина Роммеля достигли окрестностей Нила. В этих условиях вопрос о применении химического оружия на время потерял свою актуальность.

Скрытая угроза

Однако после высадки союзников в Марокко и Алжире и катастрофы под Сталинградом ситуация опять изменилась. Сторонники радикальных мер в командовании Вермахта снова подняли головы. Гитлер тоже заколебался. Имеются сведения, что фюрер отдал приказ готовиться к химическому удару на Восточном фронте 1 апреля 1943 г. Атака должна была начаться с массированного обстрела Ленинграда, бомбардировки Мурманска, Курска и других целей.

В марте 1943 г. Верховное командование Вермахта издало приказ об обязательном ношении противогазов всеми солдатами. Инструктаж по ведению химической войны, невзирая на положение на фронте, следовало проводить дважды в неделю. Попавший в плен к русским обер-ефрейтор Пауль Плевик рассказал: «Я лично видел в конце марта снаряды с желтыми, синими и белыми полосками. Мне сказали, что это химснаряды… Солдаты в разговорах между собой объясняют это тем, что Германия, возможно, в скором времени применит на Восточном фронте отравляющие вещества».

Время от времени советские войска во время наступления захватывали склады с химическими боеприпасами. Так, в феврале в районе Курска на артиллерийском складе были обнаружены почти 700 150-мм снарядов с фосгеном и 6200 80-мм мин с дифосгеном, а также бронебойно-трассирующие пули, снаряженные 17 мг хлорацетофенона.

Надо сказать, что, как и за год до этого, разведывательная информация о возможном применении противником отравляющих веществ попала в руки советского командования. Соответствующие предостережения были направлены в действующую армию, а также руководителям тыловых городов и объектов.

Так, 26 марта 1943 г. в г. Горьком прошло очередное заседание городского комитета партии. Выступавшие подвергли резкой критике работу городского штаба МПВО, а также соответствующих служб и ответственных лиц. А один из выступавших устрашающе заявил: «В своей звериной ярости и злобе фашистские изверги и кровопийцы готовят новое чудовищное злодеяние. Как установлено по захваченным материалам, фашистские бандиты готовятся применить против наших городов в тылу боевые отравляющие вещества!»

В связи с этим начальникам местной противовоздушной обороны районов было приказано срочно форсировать постройку газоубежищ и обеспечение населения противогазами. На заводах и фабриках снова начались массовые проверки. 18 мая городской уже комитет обороны рассматривал вопрос «О состоянии местной противовоздушной и противохимической обороны в гг. Горьком, Дзержинске и Балахне» [81] .

Но несмотря на принятые меры, состояние газоубежищ было по-прежнему хуже некуда. В частности, в Ворошиловском районе города обеспеченность ими населения составляла всего 23 %. Аналогичная или худшая ситуация была и в других районах [82] . Таким образом, в случае химической бомбардировки лишь менее четверти жителей города могли укрыться в специальных убежищах.

Тем временем Гитлер отложил начало химического удара на Восточном фронте, хотя и не отменил его. Подготовительные работы продолжались, причем в таких масштабах, что сведения о них постоянно попадали в руки советской разведки.

28 мая в Управление СМЕРШ Центрального фронта доставили немецкого перебежчика Шаафта из 86-й пехотной дивизии. Он сообщил старшему оперуполномоченному 3-го отделения 2-го отдела Тарабрину, а затем и начальнику Управления генерал- майору Вадису о том, что Вермахт готовится к применению химического оружия. Вскоре аналогичную информацию сообщил другой военнопленный. Смершевцы составили соответствующую докладную записку