застигнутых врасплох. Президент Финляндии, подписывая мирный договор, с горечью произнес: «Пусть отсохнет рука, вынужденная подписывать этот документ». Через несколько месяцев после удара у него парализовало всю правую сторону.
Развязанная Сталиным война, помимо того, что велась в самое неудачное время, явилась большой политической ошибкой. Соседи-финны превратились в злейших врагов Советского Союза. Красная армия была вынуждена постоянно держать в боевой готовности части вдоль всей границы на тот случай, если финны нанесут удар — как оно впоследствии и произошло.
Гитлер строго в духе заключенного со Сталиным соглашения позаботился о том, чтобы финны не получали военной помощи, и не позволил осуществлять поставки вооружения в Финляндию через территорию Германии. Германский генеральный штаб, оценивая действия Красной армии в Финляндии, пришел к заключению, что она оснащена плохим вооружением, ею командуют плохие военачальники, системы же транспорта и связи просто отвратительны. Западные державы также пришли к выводу, что Красная армия — это неповоротливая, неэффективная военная машина. И все же по крайней мере у одного высокопоставленного немецкого офицера сложилось совершенно иное мнение:
«Непредвзятый наблюдатель мог заметить также некоторые в высшей степени позитивные качества советского солдата: его невероятную стойкость в обороне, его неподверженность чувствам страха и отчаяния и его практически безграничную способность переносить лишения. Кроме этого, советское командование продемонстрировало готовность учиться на собственном опыте и делиться полученными знаниями со всеми подчиненными, причем обязывая их знакомиться со всеми инструкциями».
Сразу же после окончания войны в высшем руководстве Красной армии начались коренные перемены. Пришлось отказаться от революционных непрактичных реформ Троцкого; были снова введены офицерские звания, знаки различия и приветствия. Политические комиссары потеряли право голоса при обсуждении военных действий. Около 4000 офицеров, отправленных в трудовые лагеря и тюрьмы по сфабрикованным обвинениям, внезапно были выпущены на свободу и возвращены в части. Был образован «резервный фронт», что означало передислокацию войск вдоль всей западной границы Советского Союза, на время ставшей очень уязвимой. Маловероятно; чтобы немецкое командование, разрабатывая план наступления на Россию, приняло во внимание это обстоятельство или даже знало о нем, но в июне 1941 года оно помогло немецким захватчикам быстро прорвать оборону Красной армии.
Судя по всему, Сталину договор о ненападении, заключенный с Гитлером, казался гарантией безопасности на обозримое будущее. До этого момента все стратегические расчеты советского командования строились на предположении, что вторгнувшиеся с запада на территорию России войска будут состоять из объединенной германо-польской армии. К ней, вероятно, надо будет добавить вооруженные силы трех прибалтийских государств — Литвы, Латвии и Эстонии. В 1936 году польская армия представляла собой внушительную силу — 50 дивизий; по словам Гитлера, Германия могла выставить 36 дивизий. В результате мобилизации-общее количество немецких дивизий можно было довести до 100.
Предложения Гитлера разделить Польшу надвое и не препятствовать Советам в Прибалтике, похоже, разрешили все стоявшие перед Сталиным проблемы. Русско-германский пакт о дружбе также должен был охладить пыл японцев, как раз в этот момент воевавших на восточных рубежах Советского Союза. В ответ Гитлер хотел лишь дружбы и торговли. Перед таким предложением устоять было невозможно. Ни Франция, ни Великобритания не могли предложить ничего подобного. Сталин подписал договор.
Расчленение Польши прошло так, как и было запланировано. Сталин, выждав две недели, позволил германским войскам сокрушить сопротивление польской армии, а затем захватил восточную половину страны, населенную в основном белорусами и украинцами. Оккупация прошла не совсем гладко. Красная армия потеряла около 700 человек убитыми, и Сталин направил в захваченные области войска НКВД, тайной полиции, которые должны были уничтожить весь средний класс, основу возможного сопротивления. Тысячи офицеров польской армии были безжалостно уничтожены, и она как военная сила перестала существовать.
После того, как Великобритания и Франция объявили войну Германии, Сталин продолжал строго выполнять свою сторону договора, снабжая Гитлера зерном и сырьем для промышленности. Эти поставки приобрели особую важность после того, как союзники установили морскую блокаду Германии. В 1940 году Россия поставила в германию 900 000 тонн сырой нефти, 500 000 тонн марганцевой руды, 100 000 тонн хромосодержащих руд и миллион тонн фуражного зерна для армии, передвигавшейся на гужевой тяге.
Немцы рассчитывали расплатиться долгосрочными проектами, такими, как, например, строительство промышленных предприятий, что не ложилось бы дополнительным грузом на экономику Германии. Русские, однако, требовали вооружение и передовые технологии для его производства. Было достигнуто соглашение, что Россия получит все чертежи самого мощного и современного линкора в мире «Бисмарк», образцы серийных и экспериментальных самолетов, в том числе вертолета. Кроме того, они должны были получить завод по производству титана. Немцы постоянно спорили насчет цен, тянули бумажную волокиту, так что к моменту вторжения в Советский Союз баланс товарооборота был в пользу Германии.
Гитлеру не удалось достичь всех целей, которые он ставил, подписывая договор с Россией. Он был удовлетворен тем политическим эффектом, который произвело это неожиданное событие. Однако его надежды на то, что заявление о подписании договора о ненападении с Советами остановит Францию и Великобританию и те не решатся объявить ему войну, оказались грубым просчетом. И хотя Гитлер согласился позволить Сталину безнаказанно прихватить большой кусок к своей империи, он смотрел на это без особого удовольствия.
В течение 1940 года, пока немецкие армии вторгались в Скандинавию, а затем в Западную Европу, Сталин тоже не сидел сложа руки. Повоевав с Финляндией, он осуществил аннексию прибалтийских государств, превратив их в республики СССР[64]. Затем Сталин потребовал у Румынии Бессарабию, область, когда-то принадлежавшую царской России, и таким образом части Красной армии оказались в опасной близости к румынским нефтяным месторождениям — это соседство вселило в Гитлера беспокойство. Но главным провалом сделки со Сталиным для него был удар, нанесенный по его самоуважению. Дружба с Москвой, сердцем большевизма, который Гитлер обличал всю свою жизнь, глодала его душу. Он чувствовал, что попал в нелепое положение, а это для него, как и для большинства людей, было невыносимо. Гитлер ненавидел марксистов и был намерен в самом ближайшем времени снова стать их непримиримым врагом.
Еще не расправившись с неуступчивой Великобританией, Гитлер в июле 1940 года сказал генерал- полковнику Альфреду Йодлю, начальнику оперативного штаба ОКБ, что он принял решение напасть на Советский Союз. Из всех немецких генералов именно Йодль, уроженец Баварии, был ближе всех к фюреру. Он ежедневно докладывал ему положение дел, сидел рядом за обеденным столом, но ни в коей мере не был подобострастным прислужником. Умный и независимый, Йодль был вынужден стать посредником между Гитлером и остальным высшим военным руководством, и именно выполняя эту задачу, он 29 июля приехал на личном поезде на железнодорожную станцию Бад Рейхенхалл для получения инструкций от фюрера.
В поезде также находились полковник Вальтер Варлимонт, начальник отдела планирования при штабе Йодля, и три его офицера. Варлимонт, уроженец Рейнской области, был человек умный, красивый и образованный; военное командование нередко прибегало к его красноречию, чтобы убедить иностранных дипломатов и политических деятелей в своей точке зрения. Он весьма критически относился к мыслям Гитлера. В тот день вместе с Варлимонтом был полковник Бернгард фон Лоссберг, один из его лучших штабистов.
Четыре офицера считали, что тайный и неожиданный вызов скорее всего означает награды или продвижение по службе. Они были удивлены тем, что Йодль обошел купе, тщательно проверяя все окна и двери. После этого он тихим голосом сообщил, что Гитлер решил «раз и навсегда» избавить мир от большевизма.
Варлимонт взволнованно стиснул подлокотники кресла. «Слова Йодля произвели электризующее действие», — признался он впоследствии. Лоссберг воскликнул: «Это невозможно!» Великобритания продолжала сражаться, и офицеры начали перечислять опасности войны на два фронта. Йодль ответил:
