делом нелегким — во время поездки в северные районы Чан Кайши был арестован главарем одного из вооруженных отрядов и едва избежал смертной казни — но modus vivendi [78] было все же достигнуто. Этот хрупкий и противоречивый союз, похожий скорее на вооруженное перемирие, просуществовал до 1945 года.
Коммунисты были вынуждены вступить в союз с Чан Кайши, потому что они не получали от Москвы никакой поддержки, даже моральной. Устремления Сталина в Китае были ограничены портами и железными дорогами в Маньчжурии, находившимися в руках японцев. Советского диктатора полностью устраивал Китай, постоянно находящийся в состоянии смуты. Сталин не хотел иметь у себя под боком сильный объединенный Китай — независимо от того, коммунистический или нет.
Структура власти Чан Кайши была основана на родовых связях и коррупции; военачальники хранили ему верность до тех пор, пока им платили наличными. Деньги значили для Чан Кайши больше, чем оружие, и ради них он был готов на время становиться тем, кем его хотели видеть его благожелатели. Русским он выдавал себя за союзника в войне против японцев, в результате чего его армия получила в период с 1937 по 1939 год 500 миллионов долларов военных кредитов, а также такие дополнительные мелочи, как эскадрилья истребителей с русскими летчиками. Не успев получить помощь от русских, Чан Кайши начинал пугать Вашингтон рассказами о том, что Москва вооружает китайских коммунистов, и таким образом в дополнение к помощи от России получал помощь от Соединенных Штатов. (В действительности Советский Союз до 1945 года практически ничего не давал китайским коммунистам.)
Чан Кайши заботился о том, чтобы американские послы, специальные представители и посланники видели его антипатию к японцам и ненависть к коммунистам именно в тех соотношениях, которые им больше всего нравились. Отмахнувшись от японцев словами «это кожная болезнь», он назвал коммунистов «болезнью сердца». Однако подобные предостережения Чан Кайши сглаживал оптимистичными заявлениями о том, что он, когда придет время, без труда сокрушит коммунистов. А для тех, кто желал услышать другое, он утверждал, что объединенный фронт — его националисты и коммунисты Мао Цзэдуна — совместными усилиями разгромит японцев.
На самом деле войска Чан Кайши не имели ни желания, ни средств, чтобы изгнать из страны японских захватчиков и даже чтобы уничтожить коммунистов Мао Цзэдуна. Но, к счастью для Чан Кайши, у японцев не было достаточного количества людей, чтобы завоевать весь Китай и тем более удержать его в своих руках. В течение всего периода, который японцы назвали «Пятнадцатилетней войной», нерегулярные боевые действия не прекращались ни на день. Чан Кайши превратил войну в прибыльное ремесло, в то время как японские генералы завязли в конфликте, в котором они не могли ни одержать окончательную победу, ни добиться мирного соглашения в результате переговоров. Квантунская армия стала одержима войной в Китае: военачальники настаивали на том, чтобы эта война получила приоритет перед всеми остальными фронтами, и этот бескрайний театр военных действий высасывал ресурсы Японии до самого окончания войны в 1945 году.
Токио, кажется, так никогда и не удалось установить контроль над Квантунской армией. В то время как все японские генералы мыслили одинаково, правительству хронически не хватало стабильности, многочисленные фракции постоянно боролись друг с другом за власть, а политические убийства были распространенным явлением. В период с 1912 по 1941 год были убиты шесть премьер-министров, а также много других политиков, впавших в немилость. Убийства обычно совершали уважаемые офицеры, выходцы из среднего класса, взывавшие к духу «гекокудзё». Подобно многим другим аспектам японской жизни, понятие «гекокудзё» не имеет точного перевода. Японские переводчики склонны давать толкование «правление снизу», а европейцы предпочитают «неподчинение». В любом случае, это форма неповиновения, основанная на патриотических мотивах. (Один из историков военно-морского флота сравнивает это с тем случаем, когда Нельсон закрыл глаза на сигнал, требующий прекратить сражение при Копенгагене.) Но японцы относятся к индивидуализму неодобрительно — вспомните торчащие гвозди, — поэтому «гекокудзё» совершали группы молодых людей, как правило молодых офицеров, которыми в бурные 30-е годы манипулировала армейская верхушка. Больше того, высшие военные чины использовали «гекокудзё» в качестве оправдания определенным насильственным действиям, позволяя исполнителям уходить от наказания.
Правительство, не в силах навести порядок в собственных рядах, все туже и туже затягивало веревку на шее простого народа. В начале тридцатых годов было объявлено о введении «хидзодзи» — режима чрезвычайного положения, и тайная полиция токко была усилена жестокой военной полицией — «кемпейтай» — и полицией «контроля за мыслями». Никто не был застрахован от ареста. Каждое письменное и устное слово проходило придирчивый цензорский контроль, и все «неяпонское» удалялось, вследствие чего распространение получали только идеи крайнего национализма. Армия, пользуясь обстановкой политических репрессий, усиливала свое влияние, и наконец в 1936 году 1-я пехотная дивизия совершила попытку государственного переворота. Солдаты заняли правительственные учреждения, в том числе здания министерства обороны и верховного полицейского комиссариата и резиденцию премьер- министра. На определенных политиков развернулась охота; всех пойманных безжалостно убивали. Не избежали расправы и некоторые старшие офицеры, в том числе генеральный инспектор сухопутных сил. В течение четырех дней Токио затаив дыхание следил за тем, как высшие армейские чины и влиятельные политики решали, присоединяться ли им к восстанию. Когда наконец вмешался император, произнеся несколько неодобрительных слов, мятеж был подавлен.
Было выявлено и привлечено к ответственности 1483 участника заговора. Заседания судов военного трибунала продолжались один час. Руководители заговорщиков были расстреляны, всех остальных разослали по отдаленным гарнизонам — армия берегла своих людей. Один из этих людей, Томоюки Ямасита, 51-летний штабной офицер, еще появится в нашем рассказе. Ямасита был отправлен в Корею и, получив повышение в чине, стал командиром бригады. Это было типичной аномалией японской армии: несмотря на то что одних офицеров повышали, а других наказывали, армия в целом неуклонно усиливала свою мощь. Проведенные после неудавшегося путча реформы дали право сухопутной армии и военно- морскому флоту назначать соответствующих министров; таким образом, министр обороны и военно-морской министр оказались в полной зависимости от старших офицеров. Отныне военные получили возможность принуждать к отставке кабинет министров, отзывая своего министра, и препятствовать образованию нового кабинета, отказываясь назначить в него военного министра.
В июле 1937 года возобновление Квантунской армией полномасштабных боевых действий в Китае попало в заголовки газет всего мира. Бомбардировщики наземного и авианосного базирования стерли с лица земли Нанкин. В результате преднамеренной, по утверждению многих очевидцев, атаки была потоплена американская канонерская лодка «Панай». Оккупировавшие Нанкин разнузданные толпы японских солдат ввергли город в хаос убийств, насилия, поджогов и грабежей. По средним оценкам, число убитых мирных жителей — погибших от бомбардировки и в результате бесчинств японских солдат — составило 200 000 человек. Командующий японскими войсками генерал Иване Мацуи оправдал поведение своих подчиненных, но даже в Японии многие пришли в ужас. Газета «Осака дейли» отозвалась о действиях японских солдат так: «их жестокость не поддается описанию».
Полвека спустя в Токио был поставлен музыкальный спектакль о последнем императоре Китая. В первый вечер со сцены прозвучала следующая фраза: «До меня дошли жуткие слухи о побоище в Нанкине». Уже на втором представлении слово «побоище» было вырезано. Директор спектакля Синдзи Уеда сказал, что части публики старшего возраста «стало не по себе».
Не по себе стало в 1937 году и сельскому населению Китая, воочию убедившемуся, что систематический террор является основным методом правления японской армии.
Китайцы практически не имели ни военно-морского флота, ни авиации. В начале 30-х годов команда воздушных акробатов американских ВВС «Летающие тигры» под управлением Клэра Ченнолта покорила весь мир. Один китайский генерал, увидев «Тигров» в деле, предложил Ченнолту заняться созданием военно-воздушных сил Китая.
«Клэр Ченнолт к сорока восьми годам дослужился до звания капитана и имел мало надежд на повышение. Его мучили хронический бронхит, гипотония, частичная потеря слуха (следствие открытых кабин), общее физическое истощение и глубокое недовольство бюрократией чиновников ВВС. Ченнолт был сыт по горло военной авиацией, и это чувство было взаимным… так что когда капитану предложили выйти
