своего правительства и другими высокопоставленными лицами отправился в аэропорт Багдада, чтобы встретить делегацию немецких офицеров, возглавляемую майором Акселем фон Бломбергом (сыном знаменитого фельдмаршала). Бломберг был направлен в Ирак для того, чтобы направлять действия «Люфтваффе» против англичан. Иракские полицейские в аэропорту не были предупреждены насчет визита высоких гостей, и когда в небе появился бомбардировщик «Хейнкель», они открыли по нему огонь. Одна из пуль пробила фюзеляж и по роковому стечению обстоятельств смертельно ранила Бломберга. На следующий день в Багдаде было передано радиообращение находящегося в изгнании муфтия Иерусалима, призывавшего все исламские страны присоединиться к войне против Великобритании.
Вооруженные столкновения произошли и в Басре. Высадившиеся на берег индийские части попали под огонь 2- и 3- дюймовых мортир, которые поставили в иракскую армию англичане. Индийцы же, как и большинство британских частей, были без тяжелого вооружения. В столкновениях, в которых приняло участие и мирное население, англичане разоружили местную полицию.
На следующий день «Бристоль Бленхейм» Королевских ВВС был атакован немецким самолетом в районе Мосула в Северном Ираке. Последовали донесения о том, что в этом районе действуют многочисленные немецкие самолеты и туда по железной дороге из Сирии перебрасывается вооружение и боеприпасы. Несомненно, правительство Вишистской Франции не только предоставило в распоряжение немцам транспортные коммуникации колоний, но и активно поддерживало интервенцию германских войск на стороне Рашида Али.
Англичане беспокоились по поводу того, до какой степени дойдет вмешательство Германии. 20 мая парашютно-десантные части «Люфтваффе» начали операцию по захвату далекого острова Крит. Если намерения немцев в Ираке были серьезными, именно такие части и требовались для усиления режима Рашида Али. Но к 29 мая, когда сражение за Крит завершилось, численность воздушно-десантной дивизии Курта Штудента сократилась на одну десятую, а долины и склоны гор острова были усыпаны обломками 151 транспортного «Юнкерса». И все же немцам удалось собрать небольшой отряд разрозненных транспортных самолетов и направить его на помощь иракскому восстанию[49], однако он прибыл слишком поздно. Рашид Али с приспешниками, его германские и итальянские советники и бывший муфтий Иерусалима бежали в Персию. Путч закончился, и англичане вернули в Багдад регента.
Однако на этом история не заканчивается. Еще до окончания боевых действий в Хаббании самолет Королевских ВВС совершил посадку на базе «Эйч-4» (затерявшемуся в пустыне аэродрому рядом с трубой нефтепровода) в Трансиордании после разведывательного полета над Сирией. (Подобно властям соседнего Ливана, французские колониальные власти Сирии отвергли все предложения присоединиться к войне против Германии и Италии.) По сообщениям разведчика, на аэродроме в Пальмире стоял большой немецкий транспортный самолет. Судя по всему, он заправлялся горючим и должен был в самое ближайшее время подняться в воздух, взяв курс, несомненно, на Ирак.
Английские летчики обратили внимание на то, что заправка осуществлялась вручную, а наливать топливо в баки из канистр — процедура длительная. Один из летчиков предложил своему начальству, что, если ему дать истребитель с зажигательными боеприпасами, он позаботится о том, чтобы немецкий самолет больше никогда не взлетел.
«Молодой человек, сознаете ли вы, что мы не находимся в состоянии войны с Сирией?» — спросил его командир, сидевший за письменным столом.
«Так точно, сэр, — ответил летчик, — мне это известно; но мне кажется, было бы гораздо лучше, черт побери, если бы находились».
Вот так Великобритания и начала войну с Сирией. Получив разрешение командования, летчики, торопливо перекусив и подготовив самолет к вылету, в сопровождении двух истребителей «Томагавк» нанесли удар по немцам.
На самом деле Лондон был в курсе всего происходящего. Дешифровка сообщений, переданных с помощью «Энигмы», выявила, что в Сирию вылетели бомбардировщики «Хейнкель-111» и двухмоторные истребители «Мессершмитт-110» без опознавательных знаков. В Лондоне заключили, что вмешательство немцев будет ограниченным, но решили не рисковать. В Сирию направилась колонна войск из Палестины; были приведены в готовность части в Басре.
В последовавших жестоких боях — порой температура доходила до 50 градусов по Цельсию — французы сражались против французов, а арабы — против арабов. И когда дела англичан были совсем плохи, эмир Трансиордании Абдулла послал в бой на стороне союзников свой небольшой, но прекрасно обученный Арабский легион. Настроения местного населения изменились коренным образом после того, как немецкий самолет бомбил Бейрут и попал в школу и мечеть. Так и не было установлено, явилось ли это следствием ошибки штурмана или же это была провокация с целью обвинить в случившемся Королевские ВВС.
27 июня из перехваченных сообщений «Люфтваффе», зашифрованных с помощью «Энигмы», стало ясно, что Вишистская Франция собирается направить в Сирию подкрепления. Транспортные суда с пехотными частями на борту должны были проследовать в сопровождении соединения французского флота: линкора, четырех крейсеров и шести эсминцев. Воздушное прикрытие операции предстояло осуществить «Люфтваффе». Складывалось впечатление, что масштабы боевых действий на Ближнем Востоке увеличиваются и Франция становится полноценным союзником Германии. Адмиралтейство направило подводные лодки Королевского флота для противодействия французским транспортным судам и боевым кораблям. Затем 2 июля поступило сообщение об отмене этой операции. У всех, кто понял, как близка была катастрофа, вырвался вздох облегчения.
Боевые действия закончились тогда, когда английские войска полностью установили контроль над Сирией и Ливаном, но раны этих сражений долго не затягивались. Потерпевшим поражение французским правительственным войскам было предложено присоединиться к «Свободной Франции» де Голля и сражаться против немцев, но почти все солдаты предпочли вернуться во Францию. Де Голль, относившийся серьезно к своей самопровозглашенной роли главы государства в изгнании и испытывавший давление со стороны англичан (и неофициально американцев), пообещал населению французских подмандатных территорий Сирии и Ливана независимость. Последовала буря возмущения. Заявление де Голля не только возмутило вишистское правительство, считавшее, что только оно вправе принимать подобные решения; солдаты «Свободной Франции» стали задаваться вопросом, зачем они сражались и погибали за страну, которую все равно придется отдать.
Все закончилось фарсом. В нарушение условий перемирия вишистское правительство попыталось переправить пленных англичан в Германию. Это привело к тому, что несколько высокопоставленных французских офицеров были посажены под домашний арест в своей гостинице до тех пор, пока военнопленные не были найдены и переданы англичанам. Во время подписания договора о перемирии пьяный австралийский фотограф упал, запутавшись в кабеле, в результате чего был полностью отключен свет. В темноте и суматохе у одного из французских генералов украли шитое золотом кепи.
Впоследствии Черчилль заметил, что: «Гитлер на Ближнем Востоке, несомненно, упустил шанс захватить небольшой ценой большой приз». Уэйвелл видел случившееся совершенно в ином свете. Получив приказ выделить части из числа войск в Палестине для отправки в Ирак, он дал понять, что Палестина (чей муфтий состоял в сговоре с Рашидом Али и где господствовали антибританские настроения) не может дать ни одного солдата. Не выказывая сочувствия проблемам, с которыми столкнулась Великобритания в Ираке, Уэйвелл раздраженно ответил: «В вашем послании совершенно не учитывается реальное положение дел. Необходимо взглянуть в лицо фактам… следует как можно раньше начать переговоры».
Перехватив сообщение, переданное итальянской дипломатической службой, в котором говорилось, что Рашид Али израсходовал весь запас бомб и снарядов, Лондон (главы штабов) недовольно ответил: «Переговоры могут начаться только в том случае, если иракская сторона безоговорочно примет все условия… реальное положение дел таково, что Рашид Али действует рука об руку с державами «Оси»…»
«Меня глубоко встревожила позиция генерала Уэйвелла», — записал Черчилль, полагавший, что сущность войны заключается в быстром перемещении сил. Он попытался убедить Уэйвелла воспользоваться благоприятной ситуацией и двинуться на Багдад, «даже имея весьма незначительные силы… рискуя так же, как привыкли немцы, неизменно оказывающиеся в выигрыше».
