грош).
В представлениях большинства граждан Беларуси наша страна является «фантомом», лишенным своего прошлого. Ведь в советское время повсеместно в людей вколачивали выдумку о том, что Беларусь «родилась в СССР» и «до вступления в СССР никакой своей истории не имела» [5].
Такие взгляды присущи не только невежественным политикам и маргинальным демагогам, но и многим российским историкам. Вот, например, авторитетный историк Рой Медведев на страницах не менее авторитетного журнала писал (см. его статью «Непрерывное развитие языков: их влияние друг на друга и конкуренция» в журнале «Наука и жизнь», 2006, № 3):
«Судьба белорусского языка сложилась менее удачно, ибо белорусам как народу не удалось ни в Средние века, ни в Новое время создать независимое национальное государство. Белорусский литературный язык (в широком смысле этого слова) сложился или начал складываться еще в XV—XVI веках. Однако в последующие сто лет Белоруссия оказалась в зависимости от Польши, и белорусский язык был полностью вытеснен польским. Тормозом к развитию языка стало и то, что в Белоруссии не возникло своей аристократии, своих законов, своей армии».
У иного наивного читателя может сложиться впечатление, что Медведев сочувствует судьбе беларуского языка, который вытеснялся польским влиянием (как сегодня он вытесняется русским по объективным законам глобализма). Однако верить Медведеву не стоит, ибо этот историк намеренно «забыл», что поляки вовсе не запрещали беларуский язык, а сделала это именно Россия.
В 1839 году указом царя Николая I была запрещена Беларуская униатская церковь, запрещено богослужение на беларуском языке, обречены на сожжение все изданные у нас церковные книги на беларуском языке. Так что если наш язык и вытеснялся в Речи Посполитой польским, то Россия его вообще запретила — в рамках программы полной ликвидации беларуского национального сознания.
Поэтому вырождение беларуского языка — дело рук не Польши, а России. Но чахлым и сомнительным он как раз не был. Хочется спросить этого автора: на каком же языке написаны Статуты ВКЛ (поистине издевательски звучит фраза Медведева «в Белоруссии не возникло своих законов») и государственные документы ВКЛ, в том числе международные договоры? Оказывается, на языке Франциска Скорины, которого даже в России называют «белорусским первопечатником». Почему же в одном случае историк признает издание книг на беларуском языке, а в другом случае — отрицает и государственный характер этого языка, и собственное законодательство у нашего народа, и вообще факт существования нашей государственности? Видимо потому, что он представляет себе наш народ дикарями.
Перо российского историка с печальным пафосом констатирует: у беларусов не возникло своих законов. Однако мэтр российской историографии в упор не видит тот факт, что вовсе не в России, а в Беларуси (в городе Глубокое Витебской области) до сих пор стоит стела, возведенная в 1792 году в ознаменование годовщины принятия 3 мая 1791 года Конституции, первой в Европе и второй в мире после США. Она была общей для поляков и беларусов. Однако, по мнению Медведева, мы не только не имеем никакого отношения к первым демократическим законоположениям Европы в лице Статутов ВКЛ (напомню, их было три — 1529, 1566, 1588 гг. ) и к первой в Европе Конституции, но вообще не домыслили до создания каких-то «беларуских законов». Мол, жили тысячу лет в полном беззаконии.
Может быть, Рой Медведев полагает, что раз Беларусь тогда называлась Великим княжеством Литовским или просто Литвой, то и правили тут летувисы — то есть жмудины и аукштайты? Однако у них до XVI—XVII веков не было даже своей письменности, это были языческие народы, не имевшие городов, жившие в лесных чащобах.
В 1919-м году, вскоре после обретения летувисами независимости, они потребовали от России возврата старинных литовских летописей. Правительство РСФСР «пошло навстречу» и предложило критерий для отбора: все документы на «литовском» языке будут непременно возвращены. Жемойты и аукштайты, гордо объявившие себя «литовцами», согласились и остались ни с чем, так как среди более чем 500 томов Метрики ВКЛ таких текстов нет ни одного! Абсолютное большинство документов написано на старобеларуском языке, лишь небольшая часть — на польском или латыни[6] .
Вот что сказано о Статутах ВКЛ в энциклопедии «Беларусь»:
Статут 1588 года действовал в Витебской и Могилевской губерниях до 1831 года, в Виленской, Гродненской и Минской — до 1840. Он состоял из 14 разделов и 487 статей. Разделы 1—4 содержат нормы государственного права и судебного производства, разделы 5—10 — семейные, земельные и гражданские права, разделы 11-14 — криминальные.
Статут предусматривал веротерпимость, ответственность шляхты за убийство простого человека, запрещал наказания несовершеннолетних и т. д. Он был отпечатан в виленской типографии на беларуском языке, в 1614 году — на польском, в 1811 — на русском и польском языках в Петербурге. На язык нынешней Республики Летува ни один из трех Статутов никогда не переводился и на этом языке не издавался.
Тут возникают сразу несколько вопросов.
Если, как уверяет Рой Медведев, беларуский народ не смог создать своих законов, а Статуты ВКЛ, надо понимать, писали жемойты и аукштайты, — то почему они были написаны и изданы на старобеларуском языке, а на их язык (нынешний «литовский») не переведены до сих пор? (Лишь в конце XIX века на основе народного жемойтского и литературного аукштайтского языка был создан тот язык, который сегодня именуют литературным «литовским»). Кто и для кого в таком случае создавал эти законы?
И если население Минщины и Витебщины 310 лет (с 1529 по 1840 гг. ) жило по этим законам, написанным беларусами для беларусов на беларуском языке — то можно считать это жизнью по беларуским законам или нет?
Основой же для Статутов ВКЛ стали нормативные акты, выработанные в предыдущие века местными органами самоуправления. Напомню, что все города и многие местечки Беларуси жили по так называемому Магдебургскому праву. Всего их было около 100.
Магдебургское право означало полную автономность городов от центральной власти в вопросах руководства городской жизнью, поддержания правопорядка и судопроизводства. В городах существовало также четкое разделение между исполнительной, законодательной и судебной ветвями власти, полная выборность их горожанами. В России ничего подобного не было до 1906 года.
Средневековые беларуские города ничем не отличались от западноевропейских — они имели Ратушу, Раду (городской совет) и Магистрат, свои гербы и весы. Главные беларуские города получили Магдебургское право еще до принятия первого Статута Великого княжества Литовского: Вильня в 1387, Брест в 1390, Гродно в 1496, Полоцк в 1498, Минск в 1499, Каменец в 1503, Волковыск в 1504, Новогрудок в 1511, Слоним в 1531, Бобруйск в 1564, Дисна в 1569, Сураж в 1570, Могилев и Мозырь в 1577, Пинск в 1581, Несвиж в 1586. После 1588 года это право получили еще 35 городов, находившихся на территории нынешней Республики Беларусь.
Что же получается? Беларуский народ четыре века до российской оккупации жил при Магдебургском праве, имел свой Сейм и поветовые сеймики — то есть полное местное самоуправление. Несмотря на эти факты, российские историки заявляют, что россияне «создали свои законы», а беларусы «не создали». Между тем в городах с Магдебургским правом горожане, а на поветовых сеймиках шляхтичи, как раз тем и занимались, что создавали свои местные законы! А потом на их обшей основе появились Статуты ВКЛ.
Магдебургское право отменила Екатерина II сразу после оккупации как «чуждое Российскому Государству» и «нежелательную память этих народностей о своих свободах». В городах Могилевской и Псковской губерний — в 1775 году, Минской, Слонимской и Виленской губерний — в 1795. Вместо прежних юридических норм царица установила ничем не ограниченную власть пресловутых городничих, то есть своих сатрапов местного значения.
В вопросе о беларуской государственности это важный аргумент: беларуский народ не был угнетен в своем национальном государстве ни поляками, ни жемойтами, он был вполне свободен в плане гражданского законодательства. Как-то не вяжется с концепцией Медведева об «отсталых беларусах» тот
