- Глупости какие-то, - сердито сказала скрипачка, машинально наматывая на палец длинную прядь.
- Это не глупости, это жизнь, - равнодушно сказал Александр. Ему совсем не нравилась мысль, что сестренка может быть быстро прибрана к рукам проворным музыкантиком, явно знающим, как сломить сопротивление хрупкого женского сердца, тем более такого юного. Положа руку на сердце, сам Саша в этом деле был большим молодцем, особенно в прошлом. Нет, мастером пикапа он себя, конечно, назвать не мог, но если нужно было, мог соблазнить девчонку буквально за один вечер. Даже на спор как-то такое делал, еще до того, как повстречал Нику.
- У вас с ним что-нибудь было? - очень корректно задал вопрос Саша по его собственному мнению. Обычно, если его интересовал этот аспект жизни, он спрашивал куда более невежливо, иногда с применением нецензурных выражений.
- Слушай, отстань, а? - совсем растерялась Марта. Подобные вопросы она могла обсуждать с подругами или с Никой, но никак не с Дионовым! Что он опять издевается?!
- Глупая ты, - сам не понял Александр, зачем спросил это у девушки и списал на счет того, что ему приятно ее подкалывать.
- Сам дурак, - очень тихо пробурчала Карлова. Автомобиль остановился на светофоре. Улучив момент, Александр, достал бутылку, из которой сделала несколько глотков Марта, и, запрокинув голову, стал пить. Девушка следила за тем, как двигается его кадык, и ей вновь захотелось коснуться парня - только теперь за шею. Откуда-то появилась незваная нежность, окутавшая сердце скрипачки, как тонкая паутина.
- Что ты там сказала?
- Да так, мыслю вслух, - ответила она, осторожно, лизнув она мороженое, о котором забыла, и тут же вспомнила, уловив новый ироничный взгляд Дионова, что лизать мороженое как-то неприлично, что ли. Марта, опять непонятно откуда стащив новую порцию смущения перед любимым человеком, сдуру откусила большой кусок, подавилась и закашлялась.
- От жадности? - добродушно спросил ее водитель машины и любезно предложил. - Хочешь, похлопаю?
Вообще Марта терпеть не могла, когда ее хлопают по спине, но почему-то кивнула. Александр проявил себя большим шутником. Он, опустив руль, несколько раз похлопал в ладони и засмеялся, умудрившись разозлить скрипачку окончательно. Сам он рассмеялся - непринужденно, весело, давным- давно забытым смехом.
- На, попей лучше, - сунул ей бутылку Дионов. - Будет больше толку.
- Спасибо, - буркнула Марта.
'Тебе бы в 'Аншлаге' работать, господин Смешные Шуточки', - подумала она, но из бутылки попила, опять вспомнив про непрямой поцелуй.
До конца дороги Александр только и делал, что доводил бедную девушку до белого каления, и к дому сестры она приехала порядком вымотанная, даже злая. А вот сердце ее пело. Да и Саша почему-то улыбался, забыв на какое-то время о проблемах. Ему почему-то вспомнились первые курсы универа, когда он жил беззаботной и вполне себе счастливой жизнью, а самой большой его неприятностью была сессия.
Ника проснулась поздно, тогда, когда полуденное высокое солнце вовсю хозяйничало во всем доме, кроме ее комнаты с закрытыми вертикальными жалюзи из плотной нежно-персиковой ткани. Девушка проснулась от жары - во сне она умудрилась закутаться в почти такого же цвета, как и жалюзи, одеяло. Не без труда откинув его от себя, Ника попыталась сесть, но, как только она попыталась подняться, ее и без того гудящую голову пронзила острой стрелой сильная порция боли. Болевая стрела вошла в левый висок и вышла из правого, заставив девушку шепотом выругаться. Слова вышли невнятными - язык спросонья едва ворочался, а во рту было сухо, как в пустыне Сахара в худшие ее дни.
Ника облизала губы, не понимая, что с ней такое, и попыталась вновь сесть: она осторожно перевернувшись со спины на бок и поднялась, уперевшись слабыми ладонями в кровать.
'Я сейчас умру, - подумала Ника с тоской, чувствуя, как висок пронзает новой стрелой боли. - Бли- и-и-ин, как фигово-то... Напилась я, что ли?'.
Девушка прислонилась к стене, раздумывая, как бы ей подняться на ноги и дойти до туалета. Так худо она не чувствовала себя очень давно - с тех самых пор, как случайно выпила в клубе 'Алигьери' странный наркотический напиток, приняв его за обычный коктейль. Тогда отходняк у нее тоже был нехилый, да и сильный испуг сыграл свою роль. Правда, тогда рядом был Никита, который помог ей придти в себя, правда, умудрившись при этом оскорбить, нахамить и обозлить. Но, что тогда поразило Нику - так это то, что проявил себя почти джентльменом. Она ведь откровенно приставала к нему, а он мало того, что не бросил ее в клубе, потащил к себе домой, где привел в чувство, но и не отвечал на все ее поползновения. А девушка ведь думала, что Кларский настолько плох, что такой интересный шанс ни за что не упустит. Однако она ошибалась.
Девушка глухо простонала, прижав ладони к вискам. Пить хотелось неимоверно, а еще, кажется, немного подташнивало. Память Ники постепенно, какими-то рывками восстанавливалась. Перед внутренним взором Ники мелькали то тусклые, то яркие картинки: вот она созванивается с Дашкой и зовет ее в клуб; вот они приезжают в пафосный модный 'Алигьери'; вот сидят за стойкой бара, где со смехом пьют какой-то вкусный чисто женский коктейль - кажется, 'Секс на пляже'; вот зажигают на танцполе; вот вновь сидят за стойкой бара, и Ника подбивает Дашу заказать загадочный абсент; вот Ника выпивает один бокал горького напитка, второй, ничего не чувствует, словно выпила грейпфрутовый сок без сахара; вот, разочаровавшись, заказывает еще какой-то коктейль... После него становится куда веселее, и девушка вновь бежит на танцпол, теперь яркий, переполненный классными людьми, и отрывается на нем так, как только может ее взбодрившееся тело. Один умопомрачительно зажигательный трек энергичного диджея, второй, третий... и... И все, больше Ника ничего не помнила. Память замолчала и картинки пропали. Зато затошнило куда сильнее.
Ника, морщась, встала на ноги и, чувствуя себя только что вышедший из-под общего наркоза, поплелась по полутемной комнате к двери, слегка пошатываясь и изредка цепляясь руками за стены. Девушка чувствовала себя настолько отвратительно, что даже ругать себя не могла за вчерашнее безобразие.
Родителей дома не было, зато на кухне обнаружилась пьющая кофе свежая, как огурчик, Дашка. На лице ее сияла улыбка, в глазах застыла романтика, а в руке был крепко зажат мобильник, как будто бы девушка ждала от кого-то важного звонка или сообщения.
- О-о-о, пьяница проснулась, - шутливо поприветствовала она подругу. - А я вот жду, когда ты проснешься.
Ника так посмотрела на подругу болезненно щурящимися глазами, что та сразу поняла, что нет, не готова.
- Что-то ты белая сильно. Плохо? - участливо спросила Даша.
- Плохо, - скривилась Ника, чувствуя, как к горлу подкатывает противный ком.
- Ну, так немудрено. Ты вообще вчера после своих алкогольных экспериментов в неадекват ушла, подруга. Отлично повеселилась перед свадьбой!
Ника устало взглянула на подругу, молча прошла мимо нее и достала из холодильника бутылку газированной питьевой воды, которая показалась ей напитком богов.
'Ага, повеселилась... Так повеселилась, что сейчас хочется забыться лет на десять', - думала она, жадно глотая воду с пузырьками, которую ее папа, в общем-то, купил себе, потому как с некоторых пор не пил сладкие напитки и пиво, а также ограничил себя в жирной еде, желая похудеть. Людмила Григорьевна посмеивалась - супруга с его диетическими экспериментами хватало обычно не больше, чем не неделю, а после, по ее меткому, весьма ехидному замечанию, он 'сдувался'.
А Ника пила и думала. Так странно. В тот раз, три года назад, она чувствовала себя так хреново из- за Кларского - он ведь тогда потащил ее в клуб 'Алигьери', чтобы показать всем, будто бы они с ней пара. И сейчас она чувствует себя не лучше опять-таки из-за Никиты. Ведь напиться она вчера решила для того,
