Ее дыхание защекотало кожу парня.
- Потому что...
- Говори уже, - потребовал Никита.
- Потому что я терпеть не могу укроп, - громко заявила Ника, чуть не оглушив молодого человека. - Ненавижу просто! И у меня на него аллергия.
- Вот как? - произнес Кларский задумчиво.
- Да, именно так, - Ника вновь начала медленно гладить нависшего над ней парня по спине. - Ты меня так бесил, словно я тонну укропа съела.
- Бесил?
- Просто вымораживал! Тупое, жесткое, агрессивное хамло ты, если честно, - почти промурлыкала девушка, одновременно умудрившись легко поцеловать Никиту в шею.
- Да и ты не идеал женщины, - отвечал ей Никита, глядя прямо в глаза. - Все такая же несерьезная. В твоем возрасте пора уже браться за ум. А не вести себя, как малое дитя.
- А ты чересчур серьезный. Ты такой серьезный и взрослый, что тебя, наверное, два раза по отчеству называют, чтобы показать, какой ты солидный? - спросила Ника нахально. - Ты удивительный. И ты с самого начала бесил меня, - продолжала она дальше. - До дрожи в печенке.
- Мило, девочка, мило. - Ник без единой эмоции на лице встал, и это немножко расстроило Нику, которая, кажется, специально провоцировала парня. Она тут же вскочила следом, глядя на спину Ника, уходящего в соседнюю комнату, и прикусила губу. Закутавшись поплотнее в свою простынь, Карлова пошлепала босыми ногами следом за парнем, который переместился на кухню, где не было ничего, кроме раковины, холодильника и микроволновки, и пил там холодную воду прямо из-под крана.
- Никит, - несмело начала девушка, встав в арке, ведущей на кухню, - ты чего, обиделся? Кларский? Ау-у-у?
- Не в лесу, - коротко ответил ей парень, оторвавшись от большой стеклянной кружки. Ника обратила внимание на его спину - она лишь однажды видела дядю Укропа без одежды, когда перед его отъездом из города они ночевали в квартире ее знакомой, где перед сном он снял майку. Тогда ей стало безумно его жаль. И сейчас, глядя на то, как много как много шрамов у Никиты на теле, девушка вновь почувствовала сочувствие к нему. Не отрывая взгляда от рваного шрама на баку у Кларского (возможно, от какого-нибудь кастета), она, облизав губы, произнесла:
- Ты меня не дослушал. Не уходи посредине разговора. Я еще раз скажу, что ты меня жутко раздражал - почти с первого взгляда, с той самой поездки из ночного клуба, когда за рулем был тот самый милый мальчик, наш общий знакомый, Денис. Блин, как давно это было.... И, если честно, я тебя боялась. Боялась, что ударишь или сделаешь что-нибудь. После того, как мы провели время вместе в отделении милиции, и ты проводил меня до дома, я думала, что с тобой я больше не увижусь, но... как ты помнишь, меня похитил твой старший брат, Андрей, и его я тоже боялась. А потом из-за страха я притворялась твоей девушкой и, наверное, каждую секунду тебя ненавидела.
Ника вздохнула. Если ночью ею владела страсть и нежность, то сейчас ей необходимо было выговориться, все сказать своему Никите, с которым она не знала, как себя вести.
- А потом что-то изменилось. Сильно. На 180 градусов. Я стала относиться к тебе по-другому, хотя ты оставался все таким же грубым и жестким типом без крыши. Этаким мегагопиником с замашками современного Аль Капоне. Ты стал мне нравиться. И страх прошел. Вообще прошел. - Девушка откинула со лба прядку светлых длинных волос. - Знаешь, я еще в подростковом возрасте читала книгу 'Крестный отец', не потому что читать сильно любила и глотала все подряд, а потому что просто в деревне гостила, у родственников, и там было так скучно, что я стала читать все, что было у тети дома, - вдруг разоткровенничалась Ника, не в силах остановить свою болтовню. - У нее в основном на полках стояла классика, и она казалась мне жутко скучной, и тут я случайно нашла книгу 'Крестный отец', и залпом ее прочитала, потому что она оказалась невероятно интересной, и мне очень нравился главный герой, ну, который младший сын мафиози дона Карлеоне был, Майкл. Он сначала был хорошим и ничего общего не хотел иметь со своей семьёй, он учился и даже в добровольцем в морские пехотинцы ушел, когда Вторая мировая началась. А потом ему все равно пришлось стать главой их клана, безжалостным и жестким, но это не важно. Просто, - девушка замялась, - ты напоминаешь мне его, Майкла Карлеоне. Я ведь знаю, что ты не хотел быть таким, я помню, ты говорил мне сам об этом. Но, хоть я и не знаю, чем ты занимался эти три года, мне кажется, что ты смог сделать то, чего Майкл сделать не смог - не превратился в бездушное чудовище. Я знаю, что мои слова пафосны, и вообще нелепо сравнивать живого человека с литературным персонажем, но, Никита, я, правда, считаю, что ты стал другим. И три года назад еще чувствовала, поэтому и стала относиться к тебе по-другому. Стала переживать за тебя и что-то чувствовать. Боялась, что тебя посадят или что с тобой что-нибудь сделают. Не хотела отпускать тебя одного из города. Мечтала найти тебя. Злилась, потому что думала, что забыл. Может быть, ты и правда забыл, а вчера случайно встретил и решил развлечься - в таком случае у тебя это отлично получилось, - в голубых глазах девушки блеснули слезы, и она впилась ногтями себе в ладонь, чтобы не заплакать. Она даже голову вверх задрала, чтобы казаться более сильной.
- Короче, ты, Укроп, меня нереально бесил и твои поступки меня вымораживали. Я тебя убить хотела, а потом поняла, что ты не такой уж и плохой. Не такой плохой, каким хочешь казаться. Ты меня слышишь, Кларский? - топнула ногой нетерпеливая Ника, уже покаявшись в душе, что произнесла весь этот монолог, да еще и с таким чувством.
Тот не отвечал ей и даже не повернулся, только лишь поставил в раковину стеклянную кружку, из которой пил. Девушка, подобрав волочившуюся за ней белоснежную простынь, шагнула к молодому человеку и неожиданно обняла его со спины, прижавшись щекой к спине - ее губы как раз находились на уровне одного из старых шрамов - тонкого, белого и длинного.
- И теперь я, черт возьми, я тебя больше не боюсь и еще и люблю. Извини уж, но в этом виноват только ты, - продолжала Ника, крепче сжимая руки на его поясе. - Ну, вообще я продолжаю считать, что ты - порядочный козел, но своим чувствам я не могу приказывать. Года так три уже не могу.
- Да? - вдруг скептически спросил Кларский и задал вопрос, который его безумно интересовал, можно сказать, даже мучил. - А замуж зачем собралась? Из любопытства?
Он не стал говорить, что почувствовал, узнав, что Ника вскоре станет женой другого мужчины, хотя она, услышишь эти слова, невероятно обрадовалась бы.
Ника, рассердившись - не такую она реакцию ждала от своих теплых объятий, моментально отцепилась от парня, подошла к окну и открыла его, вдохнув свежий воздух - сегодня день обещался быть прохладным. Эйфория от встречи прошла, и на нее как-то разом навалилась куча переживаний, острых, как перец-чили. Девушка даже с каким-то ужасом вспомнила о своем женихе, о девичнике и о свадьбе, и ей стало так страшно, что у нее похолодели кончики пальцев. Ника не сожалел о том, что она провела эту ночь со своим любимым человеком - надо же, дурацкое гадание было право! - но ей было безумно стыдно перед Александром, который ничего не ждал, и чувство стыда вызвало в девушке злость - и на себя, на Кларского, и почему-то на Дионова. Запотемилось ему на ней жениться, а она ведь не была готова к этому! И сто раз говорила ему об этом! И теперь она ему, получается, изменила! Повела себя, как какая-то уличная девка - увидела Ника, и все, головы их обоих повело в стороны. А, может быть, это только ее всецело захватили чувства, а Никита просто ею воспользовался? Случайно оказался около ее дома и охмурил. Хотя, как ему это удалось? У него же нет обаяния, одна вечно всем недовольная заточка, лицо, то есть.
- Дурак, - спокойно сказала Ника, пряча внутри все эмоции. - Предлагали - и пошла. Потому что человек хороший. Хорошо относится ко мне. Завоевывал. Старался, поддерживал... Моя, - она хмыкнула, - первая любовь. - Никита позволил себе невеселую, даже злую улыбочку, а девушка вдруг повысила голос:
- Не могла же я тебя всю жизнь ждать! Откуда я знала, приедешь ты или нет, нужна я тебе буду или не нужна? Сам где-то таскался столько времени, мог хотя бы весточку о себе подать, а не играть в глобальную молчанку! Ты знаешь, каково мне было, когда ты уехал? Знаешь, что я чувствовала? О да, тебе все равно, господин Холодные Глаза и Ледяное Сердце.
Ник повернулся, не отходя от раковины, и с каким-то странным блеском в серых впрямь холодных глазах взглянул на нервничающую Нику. Он даже голову склонил на бок, глядя на светловолосую девушку.
