— Можно я тебя съем? — спросило существо, засопев и жадно распахнув челюсти.
— Ради Бога, конечно, нет, — вымолвил Барни.
Он начал поспешно шарить в кабине драги в поисках какого-нибудь оружия. Рука нащупала тяжелый гаечный ключ, и Барни показал его марсианскому хищнику.
— Вылазь из этой посудины, — промыслил хищник. — Я не могу достать тебя оттуда.
Последнее предназначалось, как видно, для себя, но каким-то образом вырвалось наружу.
Существо не ловчило. «Я подожду, — решило оно. — Он спустится вниз при первой же возможности».
Барни развернул драгу и повел ее по направлению к Чикен Покс Проспектс. Она загрохотала в безумно медленном темпе. С каждым ярдом она двигалась все медленнее. Барни понял, что надолго ее не хватит.
«Может быть, существо право, — сказал он себе. — Может, стоит спуститься и встретить его лицом к лицу. Надо же спастись — от некой грандиозно высокой жизненной формы, проникшей в Палмера Элдрича, — и потом оказаться съеденным этой чахлой скотиной! Кульминация долгого полета. Конечная станция, которую еще пять минут назад я и не предвидел. Даже с моими талантами ясновидца. Так, кажется, и заблеял бы, вроде доктора Смайла — окажись он здесь».
Драга засопела, взбрыкнула и, сдавшись, заглохла.
Некоторое время Барни сидел в тишине. Прямо перед ним маячил старушьеподобный плотоядный марсианский шакал. Он не сводил с Барни глаз.
— Отлично, — сказал Барни. — Вот мы и приехали. Он выбрался из кабины, прихватив ключ. Существо бросилось на него.
Почти на него. В пяти футах оно внезапно взвизгнуло, перевернулось и пронеслось мимо, даже не коснувшись его. Он проводил его взглядом.
«Нечистый», — подумало существо про себя.
Оно отбежало на безопасное расстояние и опасливо разглядывало Барни, высунув язык.
— Ты — нечистый, — проинформировало оно мрачно.
— Нечистый? — удивился Барни. — Как? Почему?
— Ты только кажешься, — ответил хищник. — Я не буду тебя есть, мне будет худо.
Оно уныло, с разочарованием и отвращением вернулось на исходную позицию. Видно, Барни его здорово напугал.
— Может быть, мы все для тебя нечистые? — сказал Барни. — Все мы, пришельцы с Земли, необычайные для твоего мира.
— Нет, только ты, — ответила спокойно марсианская тварь. — Взгляни на — ух! — на свою правую руку, на ладонь. В тебе что-то не то. Как ты еще живешь? Неужели не можешь очиститься?
Барни не стал смотреть на свою руку. Это было необязательно. Спокойно, с достоинством, на какое только оказался способным, он двинулся через широко раскинувшиеся пески к своему жилищу.
Ночью, готовясь лечь спать, Барни услышал, как кто-то скребется в дверь.
— Эй, Майерсон, откройте. Накинув халат, он открыл дверь.
— Вернулся тот торговый корабль, — возбужденно хватая его за рукав, провозгласил Норм Скейн. — Помнишь, от людей Чу-Зет. У тебя осталось хоть сколько-нибудь шкурок? А?..
— Если они захотят меня видеть, — сказал Барни, снимая руку Норма со своего рукава, — пускай приходят сюда. Так им и передай.
Он захлопнул дверь. Норм громко выругался.
Майерсон уселся за обеденный стол, достал из ящика пачку — последнюю — земных сигарет и закурил. Он сидел, куря и размышляя, вслушиваясь в доносящиеся из соседних комнат звуки.
«Великолепная приманка, — подумал он. — Интересно, кто на нее клюнет?»
Дверь его апартаментов отворилась. Он не взглянул, продолжая рассматривать поверхность стола, пепельницу, спички и пачку «Камел».
— Мистер Майерсон.
— Я знаю, что вы хотите сказать, — ответил Барни.
Войдя в комнату, Палмер Элдрич закрыл дверь, уселся напротив Барни и сказал:
— Простите, мой друг. Я дал вам уйти до того, как все произошло, до того, как Лео ударил второй раз. Это было хорошо продуманное решение. А потом меня надолго задержали дела. Чуть больше, чем на три столетия. Не стану объяснять, почему.
— Меня не волнует, почему, — проговорил Барни, продолжая смотреть вниз.
— Ты не хочешь взглянуть на меня? — спросил Палмер Элдрич.
— Я нечистый, — проинформировал его Барни.
— КТО СКАЗАЛ ТЕБЕ ЭТО?
— Животное в пустыне. Оно никогда не видело меня прежде. Оно узнало об этом, только подойдя почти вплотную.
«Где-то футов на пять, — подумал он, — что, впрочем, довольно далеко».
— Хм. Может, его мотивы…
— У него не было, черт побери, мотивов. Скорее наоборот — он казался полуживым от голода и собирался меня съесть. Так что, должно быть, это правда.
— Для примитивного мозга, — сказал Элдрич, — нечистый и святой — одно и то же. Сливаются воедино. А для них это — табу. Их ритуал…
— А, черт, — проговорил Барни резко. — Но это правда, и ты знаешь. Я жив, я не хочу умереть на корабле, но мне некуда деться.
— А мне?
— Догадайся сам, — ответил Барни.
После паузы Элдрич пожал плечами и проговорил:
— Хорошо. Я прибыл из другой звездной системы. Не хочу называть ее, да для тебя это и неважно. Я устроил себе резиденцию, где на меня и натолкнулся неистовый скороспелый оператор из вашей системы.
И какая-то часть этого перешла на тебя. Но немного. Постепенно, за несколько лет, ты восстановишься. Это будет уменьшаться, пока не исчезнет совсем. Твои друзья-колонисты ничего не заметят, потому что это коснется и их тоже. Они разделят твою участь после того, как отведают Чу- Зет.
— Мне хотелось бы знать, — сказал Барни, — чего ты пытался достичь, поставляя нашим людям Чу- Зет?
— Сделать себя вечным, — спокойно ответило сидящее напротив него существо.
Барни взглянул на него.
— Особая форма размножения?
— Да. Только специфичным способом.
— Господи. Мы все стали бы твоими детьми? — С непередаваемым отвращением проговорил Барни.
— Не стоит так мучиться, мистер Майерсон, — сказало существо и рассмеялось чисто по-человечески весело. — Занимайтесь своими делами, своим маленьким садиком, оросительной системой. Если честно, я очень далек от смерти и буду только рад, когда Лео Балеро осуществит то, что задумал… Он взялся за это сразу же, как только ты отказался принять метаболический токсин. Как бы там ни было, я хочу тебе счастья здесь, на Марсе. Только не всегда все удается.
Элдрич поднялся.
— Ты мог бы возвратиться, — проговорил Барни. — Вернуть себе форму, которая была у тебя до встречи с Палмером. Тогда тебе не пришлось бы быть в человеческом теле, когда Лео откроет огонь по твоему кораблю.
— Мог бы? — в его тоне звучала ирония. — Может, меня ожидает гораздо худшее, если я не сумею оказаться в корабле. Но ты ничего не знаешь. Ты — сущность, продолжительность жизни которой удивительно коротка. И чем она короче, тем меньше…
