Он остановился. Тряся грудями, Лори проталкивалась через плотную толпу.
– У меня для тебя кое–что есть, – сказала она, добравшись до него и переведя дух. – Я знала, что сумею перехватить тебя тут.
– Что еще? – натянуто спросил Бентли.
Поблизости, несомненно, находились люди из Корпуса телепатов Директората, а ему вовсе не хотелось, чтобы его интимные мысли попали в руки восьмидесяти скучающих взломщиков чужих мозгов.
– Вот.
Лори обвила его шею и что–то быстро закрепила на ней. Проходившие мимо люди одобрительно улыбались: это был еще один талисман.
Бентли осмотрел его. На вид это была довольно дорогая штучка.
– Думаешь, поможет? – спросил он девушку. Встречаться с Лори еще раз он совершенно не собирался.
– Надеюсь. – Она быстро прикоснулась к его руке. – Спасибо, что ты был со мной таким милым. Ты выпроводил меня, прежде чем я успела сказать тебе это. – Она печально вздохнула. – Скажи, у тебя большие шансы? Ух, если тебя возьмут, то, возможно, ты останешься в Батавии!
– Пока ты здесь стоишь, у тебя проверяют мозги, – раздраженно сказал Бентли. – Веррик повсюду напихал телепатов.
– Мне наплевать, – легкомысленно ответила Лори. – Девушкам по вызову скрывать нечего.
Зато Бентли телепаты были не по душе.
– А мне это не нравится. Мне никогда в жизни раньше не залезали в мозги. – Он пожал плечами. – Но думаю, если сумею зацепиться здесь, то мне придется к этому привыкнуть.
Он направился к центральной стойке, держа наготове удостоверение и правовую карточку. Очередь продвигалась довольно быстро. Уже через несколько минут робот–клерк принял у него документы, заглотил их и пророкотал:
– Все в порядке, Тед Бентли. Вы можете пройти внутрь.
– Ну что ж, – жалобно сказала Лори, – думаю, я еще тебя увижу. Если, конечно, ты зацепишься здесь…
Бентли затушил сигарету и повернулся к двери во внутренние помещения.
– Я поищу тебя, – пробурчал он, даже не взглянув в сторону девушки.
Он пробился сквозь ряд людей, стоявших в ожидании, прижал к себе папку и быстро прошел в дверь, которая тут же за ним захлопнулась.
Он попал внутрь – это было начало.
Небольшой мужчина среднего возраста в очках с металлической оправой и с маленькими прилизанными усами внимательно рассматривал его.
– Вы – Тед Бентли?
– Да, – подтвердил Бентли. – Я хочу видеть верховного крупье Веррика.
– Зачем?
– Мне нужна работа по классу восемь–восемь.
В кабинет ворвалась девушка. Не обращая никакого внимания на Бентли, она быстро заговорила:
– Ну вот, все кончено. – Она дотронулась до виска. – Видел? Теперь ты удовлетворен?
– Не надо обвинять в этом меня, – сказал низкорослый мужчина. – Таков закон.
– Закон?!
Девушка присела на стол и откинула с глаз прядь темно–рыжих волос. Нервно подрагивающими пальцами выхватила из лежащей рядом пачки сигарету и закурила.
– Давай убираться отсюда к чертовой матери, Питер. Здесь уже ничего хорошего не будет.
– Ты же знаешь, что я остаюсь, – ответил мужчина.
– Ну и дурак.
Девушка слегка повернулась и наконец заметила Бентли. В ее зеленых глазах промелькнули удивление и интерес.
– А вы кто такой?
– Может быть, вы зайдете как–нибудь в другой раз? – обратился маленький мужчина к Бентли. – Сейчас не совсем…
– Я не затем зашел так далеко, чтобы разворачиваться, – хрипло оборвал его Бентли. – Где Веррик?
Девушка с любопытством уставилась на него:
– Вы хотите видеть Риза? А что вы можете предложить?
– Я биохимик, – зло ответил Бентли. – Я ищу работу по классу восемь–восемь.
Девушка слегка скривила губы:
– Правда? Интересно… – Она пожала голыми плечиками. – Приведи его к присяге, Питер.
Мужчина был явно в нерешительности. Он неохотно протянул руку Бентли:
– Меня зовут Питер Вейкман. А это – Элеонора Стивенс. Она личная секретарша Веррика.
Это было не совсем то, что ожидал Бентли. На какое–то время повисла тишина, все трое рассматривали друг друга.
– Робот впустил его, – наконец сказал Вейкман. – Была вакансия для людей восемь–восемь. Но я не думаю, что Веррик сейчас нуждается в биохимиках. У него их достаточно.
– Что ты в этом понимаешь? – возмутилась девушка. – Это не твое дело, ты персоналом не занимаешься.
– В данном случае я руководствуюсь здравым смыслом. – Вейкман встал между Бентли и девушкой. – Извините, – сказал он Теду. – Вы здесь просто потеряете время. Идите в бюро по найму… они постоянно покупают и продают биохимиков.
– Я знаю, – отчеканил Бентли. – Я с шестнадцати лет работал на систему Холмов.
– Тогда что вы здесь делаете? – поинтересовалась Элеонора.
– Меня уволили из Лирохвоста.
– Идите в Сун.
– Я больше на Холмы не работаю, – повысил голос Бентли. – Я с Холмами покончил.
– Почему? – поинтересовался Вейкман.
– Холмы насквозь прогнили, – зло проворчал Бентли. – Вся система разваливается. Ее пора продавать с молотка… и аукцион уже начался.
Вейкман задумался.
– Не понимаю, каким это боком касается вас. У вас есть своя работа, об этом вы и должны думать.
– Да, за мое время, знания и верность я получал деньги, – согласился Бентли. – У меня была чистенькая беленькая лаборатория, я пользовался оборудованием, которое стоит столько, сколько мне не заработать за всю жизнь. У меня были страховка и полная социальная защита. Но меня интересовал результат собственной работы. Мне интересно было разобраться, где же в конце концов применяются результаты моего труда. Мне хочется знать, куда девалось все, что я сделал.
– И куда же все это ушло? – спросила Элеонора.
– Коту под хвост! Все мои труды никому ничем не помогли.
– А кому они должны помогать? Бентли пожал плечами:
– Не знаю. Кому–нибудь, где–нибудь. Разве вам не хочется, чтобы ваша работа приносила кому– нибудь пользу? Я терпел вонь Лирохвоста, пока это было возможно. Холмы хотят стать отдельными и независимыми экономическими единицами. Они уже занимаются перевозкой, взвинчиванием цен и придумывают, как бы избежать налогов. Дальше этого ничего не идет. Вы знаете лозунг Холмов: «Сервис – это хорошо, а лучший сервис – еще лучше»? Это же насмешка! Вы думаете, Холмы озабочены сервисом? Вместо того чтобы работать на пользу общества, они паразитируют на теле этого общества.
– А я никогда и не считал Холмы филантропической организацией, – сухо заметил Вейкман.
Бентли, взволнованный, отошел в сторону, а те двое смотрели на него как на клоуна.
