Веррик нарушил свою присягу по отношению ко мне… После этого я посчитал себя свободным от всяких обязательств. Но может быть, я был не прав.
– Если вы не правы, – заметил Шеффер, – то вас расстреляют.
– Я знаю, но… – Бентли судорожно подыскивал слова. – В каком–то смысле это уже не важно. Я никогда не нарушал присягу, уже потому, что просто боялся ее нарушить. Я придерживался присяги, потому что считал, что ее нельзя нарушать. До сих пор я так и жил. Предел наступил в тот момент, когда меня довели до того, что я уже не мог больше терпеть. Больше я так жить не могу! Даже учитывая, что в конце концов меня могут выследить и застрелить.
– Это не исключено, – согласился Картрайт. – Вы говорите, что Веррик знает про существование бомбы?
– Безусловно.
Картрайт задумался.
– Покровитель не имеет права посылать на смерть своего классифицированного служащего. Так поступать можно только с неклами. Он обязан защищать своих классифицированных служащих, а не уничтожать их. Я полагаю, что судья Воринг в этом разберется, он специалист в таких вопросах. Вы не знали, что Веррик смещен, когда давали присягу?
– Нет. Но они все это знали.
Картрайт потер заросший подбородок:
– Ну что ж, может быть, вы и сумеете вывернуться. А может быть, и нет. Вы очень интересный человек, Бентли. И после того как вы отбросили в сторону все правила, что вы собираетесь делать? Вы опять намереваетесь принять присягу на верность?
– Не думаю, – покачал головой Бентли.
– Почему нет?
– Человек не должен быть слугой другого человека.
– Я не это имел в виду, – сказал Картрайт, тщательно подбирая слова. – Я имею в виду должностную присягу.
– Не знаю, – вяло ответил Бентли. – Я устал. Может быть, позже.
– Вы должны присоединиться к команде моего дяди, – сказала Рита О’Нейл. – Вы должны принять присягу ему.
Все взгляды устремились на него. Какое–то время Бентли хранил молчание.
– Члены Корпуса телепатов принимают должностную присягу? – наконец поинтересовался он.
– Именно так, – подтвердил Шеффер. – Именно такой присяге и оставался верен Питер Вейкман.
– Если вы заинтересованы, – сказал Картрайт, устремив на Бентли проницательный взгляд, – я могу, как верховный крупье, принять у вас должностную присягу.
– Мне никогда не забрать у Веррика свою правовую карточку, – заметил Бентли.
Мимолетное лукавое выражение промелькнуло на лице Картрайта.
– Да? Ну, это вполне можно исправить.
Он залез в карман и вытащил оттуда небольшой аккуратный сверток. Неторопливо развернул его и выложил содержимое на стол.
Там оказалась дюжина правовых карточек.
Картрайт перебрал их, выбрал одну, внимательно осмотрел, затем тщательно запаковал остальные. Вернул пакет в карман, а оставшуюся карточку протянул Бентли:
– Это стоит два доллара. И можете оставить ее у себя, я не стану ее забирать назад. У вас должна быть карточка, каждый должен иметь шанс сыграть в большую игру.
Бентли медленно встал. Вынул бумажник, вытащил оттуда два доллара и положил на стол. Спрятал правовую карточку и остался стоять, ожидая, пока встанет Картрайт.
– Это мне знакомо, – сказал он.
– А я понятия не имею, как принимается присяга, – признался Картрайт. – Кто–нибудь должен мне помочь.
– Я знаю эту процедуру, – сказал Бентли.
Под молчаливым наблюдением Риты О’Нейл и Шеффера он присягнул верховному крупье и вновь сел. Его кофе давно остыл, но он все равно выпил его. Он почти не почувствовал вкуса, настолько глубоко был погружен в раздумья.
– Теперь вы официально один из нас, – сказала Рита О’Нейл.
В ответ Бентли издал невнятный звук.
Глаза молодой женщины были темными и взволнованными.
– Вы спасли жизнь моему дяде. Вы спасли всех нас: тело разнесло бы на куски весь курорт.
– Оставьте его в покое, – предупредил Шеффер.
Но Рита не обратила на его слова никакого внимания. Подавшись к Бентли, она продолжала, глядя ему в глаза:
– Пока вы были там, вы должны были убить Веррика. Вы вполне могли сделать это, ведь он тоже был там.
Бентли отложил вилку.
– Я поел. – Он встал и вышел из–за стола. – Если никто не возражает, я поброжу поблизости.
Он вышел из столовой в коридор. То тут, то там стояли служащие Директората и тихо беседовали. Он бесцельно начал бродить взад–вперед по коридору, в его голове царила суматоха.
Через некоторое время в дверях столовой появилась Рита О’Нейл. Какое–то время она стояла, сложив руки на груди, и молча наблюдала за ним.
– Извините, – наконец сказала она.
– Все нормально.
Рита подошла к нему. Она часто дышала, губы ее были полуоткрыты.
– Мне не следовало этого говорить. Вы и так достаточно сделали для нас. – Она быстро дотронулась своими горячими пальцами до руки Бентли. – Спасибо.
Бентли отступил на шаг:
– Давайте смотреть фактам в глаза: я нарушил свою присягу Веррику. Но это все, что я мог сделать. Я убил Мура… но у него не было души точно так же, как и тела. Он всего лишь расчетливый разум, а не человек. Но я не собирался трогать Риза Веррика.
– Здравый смысл должен был подсказать вам больше, – сверкнула глазами Рита. – Вы так благородны и напичканы этикой! Но разве не знаете, что с вами сделает Веррик, если сумеет поймать?
– Вы не умеете останавливаться. Я принес присягу вашему дяде, разве этого недостаточно? По документам я преступник, я нарушил закон. Но я не считаю себя преступником. – Он с негодованием взглянул на нее. – Вам это понятно?
– Я тоже не считаю вас преступником, – ответила Рита. И немного поколебавшись, спросила: – Вы будете пытаться подсказывать ему, что делать?
– Картрайту? Да конечно же нет!
– Вы позволите действовать ему на свое усмотрение? Вейкман ему этого не позволял. Он должен сам решать, что делать, вам не надо в это вмешиваться.
– Я за всю свою жизнь никогда не говорил никому, что надо делать. Все, что я хотел, так это… – Бентли горестно пожал плечами. – Даже не знаю. Полагаю, стать еще одним Алом Дэвисом. Иметь дом и хорошую работу. Заниматься только своим делом. – В отчаянии он повысил голос: – Но, черт побери, только не в этой системе! Я хочу стать еще одним Алом Дэвисом, но не в этом мире, а в том, в котором я бы подчинялся законам, а не нарушал их! Я хочу подчиняться законам! Я хочу их уважать, и мне очень хочется уважать окружающих меня людей.
Какое–то время Рита хранила молчание.
– Вы уважаете моего дядю. Если вы его пока не уважаете, то обязательно к этому придете. – Она смущенно замолчала. – А меня вы не уважаете?
– Уважаю, – заверил Бентли.
– Точно?
