разным причинам отсутствуют, но имеют место другие значения, связанные с детранзитивирующей функцией показателя, например, абсолютивное значение; ср.:
Тоабаита [Lichtenberk 1999: 35, 51]; океанийская семья:
1.3. Смысловые, формальные и этимологические отношения между реципрокальным значением и значениями рефлексивным, социативным и итеративным
Рассмотрим кратко некоторые аспекты трех основных типов полисемии.
1) Оба значения выражаются одним и тем же показателем (совмещенный показатель). При этом во многих языках это имеет место вследствие того, что рефлексивный показатель приобретает реципрокальное значение, сохраняя рефлексивное, см. (1), (3). В ряде языков банту, в частности в лувале, рефлексивный префикс И-приобрел дополнительно реципрокальное значение, ранее выражавшееся реципрокальным суффиксом — asan- (ср. na-li-pihis-a «он запачкался», vali na-ku- li-vet-a «они бьют друг друга»), переняв одновременно и социативное значение (ср. — li-hah-ilil-a «бежать вместе», где-ilil — суффикс проксимитива; [Horton 1949: 103, 117, 101]; см. также [Аксенова, Топорова 1990: 179,181].
Обратное направление развития, т. е. от реципрока к рефлексиву, встречается гораздо реже. Так, например, в языке джу-валджаи (Juwaljai; австралийская семья) рефлексивный суффикс — l?lana- восходит к реципрокальному суффиксу (правда, новый реципрокальный суффикс — l?ili- происходит из рефлексивного, т. е. здесь произошла достаточно странная «рокировка» показателей; дословно: «… there is in Juwaljai an apparent crossing of the functions of the two suffixes: that which was reciprocal becomes reflexive, and vice versa» [Capell 1956: 52]). Помимо таких рефлексивных и реципрокальных показателей, полностью отличных друг от друга, а также рефлексивно-реципрокальных показателей (см. (1) и (3)), существуют реципрокальные показатели, частично совпадающие с рефлексивными.
2) Рефлексивный и реципрокальный показатели имеют общую часть [56]. При этом обычно
2а) Показатель морфологический. Здесь существуют два типа сложных показателей:
а) рефлексивный показатель предшествует или следует за каким-либо другим показателем и исторически скорее всего присоединился к нему; ср.:
(14) реципрокальный суффикс — na-ku (ср. riku-na-ku- «смотреть друг на друга») в боливийском кечуа, где — ku есть рефлексивный суффикс в самостоятельном употреблении (ср. riku-ku-«смотреть на себя»), а — na без — ku употребляется только с каузативным суффиксом — chi (ср. riku-na-chi «заставлять кого-л. смотреть друг на друга», где суффикс рефлексива отсутствует) [Muysken 1981:454,464];
(15) реципрокальный суффикс — ep-ew в языке юрок (алгонкинская семья), где — ер — рефлексивный суффикс, а второй компонент, или омоморфный суффикс, является алломорфом пассивного показателя [Robins 1958: 78–79,47—48];
(16) реципрокальный суффикс —:ni-?a/-y?a в языке урадхи (австралийские языки) где —:ni — рефлексивный суффикс, а второй компонент в варианте — у?а употребляется как показатель реципрока только в одном из четырех спряжений транзитивных глаголов [Crowley 1983: 365];
В языке тидоре (папуасский язык) существует реципрокальный префикс ma-ku-, в котором компонент ma- представляет собой рефлексивный префикс [van Staden 2000: 115–117].
б) реципрокальный показатель является редупликацией рефлексивно-реципрокального:
(17) реципрокальный префикс at-at- в языке апалай (карибская семья), где at- является рефлексивно-реципрокальным показателем [Koehn & Koehn 1986: 44]. См. также [Bhat 1978: 49– 50].
2б) Показатель синтаксический. В этом случае обычно налицо редупликация рефлексивного местоимения (что, разумеется, не означает наличия двух рефлексивных действий); само же рефлексивное местоимение чаще всего восходит, как уже давно было замечено, к таким именам, как, например, «тело», «человек», «голова», «душа», или к эмфатическому рефлексиву «сам»[57] и т. д., см., например, [Cassirer 1923: 211; Schladt 1999: 103–122; Heine, Kuteva 2002: 58–60]; ср.:
(18) якутское рефлексивное местоимение
(19) в языке джуанг (языки мунда) рефлексивное местоимение aapein-te «сам-акк.» и реципрокальное местоимение aapein-te aapein (сам-акк. сам) «друг друга» [Patnaik & Subbarao 2000: 842–844];
(20) лезгинское рефлексивное местоимение 3-го л. мн. ч. ceb (сам. абс.) «себя» и реципрокальное местоимение 3-го л. мн. ч. cpi-ceb (сам. эрг. — сам. абс.) «друг друга» [Haspelmath 1993:415–416].
Реципрокальные местоимения, не восходящие к рефлексивным, часто происходят из лексических реципроков со значениями «товарищ», «друг»[59] и т. д.; ср., например, cere в койра чиини (семья сонгай-зарма) со значениями «друг», «ровня», «товарищ» [Heath 1999: 341–343], da?e «товарищ» в гола и band?- «родственник» в фулани (оба языка западно-атлантической семьи; [Heine 1999: 21; Heine, Kuteva 2002: 92–93]).
В заключение выскажу предположение, что если показатели рефлексива и реципрока имеют общую часть, то скорее всего эта часть материально совпадает с показателем рефлексива[60].
1) сохраняя реципрокальное значение, он приобретает социативное значение; такое развитие реконструируется, например, для некоторых языков банту [Dammann 1954: 167], языка халко-мелем (салишская семья индейских язьпсов; см. [Gerdts 1999: 133–160]); относительно других языков см. также [Lichtenberk 1985: 39; Mithun 1999: 93];
2) иногда он дает начало социативному показателю, присоединяясь к комитативному показателю, как, например, в адыгейском языке, где префикс социатива
