описываемое время официальное название звучало «Северо-Печорский исправительно-трудовой лагерь». Позднее все материалы лагерного сектора были переданы в новообразование — Печорский ИТЛ. Именно оттуда они и дошли до исследователя, изучавшего историю пребывания Александра на земле Коми.
В отличие от братьев Александр Петрович пытался изменить свою судьбу, а потому написал письмо на имя Сталина:
Генеральному секретарю Всесоюзной Коммунистической партии большевиков Иосифу Виссарионовичу Сталину
От осужденного Старостина Александра Петровича, 1903 г. рождения, бывш. члена ВКП(б), депутата Совет-
ского района г. Москвы, заслуженного мастера спорта СССР, майора Красной Армии, орденоносца, содержащегося Коми АССР, ст. Печора, п/я 274/1.
Ходатайство о помиловании.
Приговором Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР от октября 1943 года я по ст. 58–10 ч. II УК РСФСР осужден к десяти годам лишения свободы с поражением в правах на 3 года.
Военной Коллегией я признан виновным в том, что в октябре 1941 года в г. Москве на квартире у своего брата Николая Петровича присутствовал при разговоре брата с товарищами, который носил пораженческий характер.
Ввиду угрозы занятия г. Москвы немецко-фашистскими войсками, разговор шел об эвакуации. Были предложения не эвакуироваться. Я категорически против этого возражал и, не согласившись с этим, ушел от брата. Однако со своей стороны не сделал достаточных попыток разубедить брата и товарищей и убедить их в необходимости немедленной эвакуации.
Спустя три месяца мой брат был арестован. В апреле месяце 1942 года я ушел в Красную Армию, а 29 октября 1942 года меня арестовали по этому же делу, что и брата.
Уже тот факт, что я был арестован на 9 месяцев позднее брата, указывает на то, что моя вина в этом деле была не главная. Я виноват в том, что, будучи партийцем и честным советским патриотом, умолчал об этом разговоре и не довел его до сведения соответствующих организаций.
Находясь в заключении около двух лет, я особенно остро чувствую несоразмерность и тяжесть наложенного на меня наказания. Вся моя прошлая трудовая жизнь исключает полностью всякую мысль об измене моей родной стране и партии. Сегодня, когда моя родина ведет ожесточенные бои против немецко-фашистских захватчиков, я, как командир Красной Армии, прошу Вас, Иосиф Виссарионович, предоставить мне величайшее счастье и честь искупить вину кровью, с оружием в руках на поле брани.
Прошу пересмотреть мое дело и направить меня в ряды Красной Армии.
Александр Старостин.
24 января 1944 г.
Сразу бросаются в глаза нестыковки в датах. Во-первых, между потенциальным «пораженческим» разговором и арестом Николая прошло не три месяца, а пять. Во-вторых, Александра заключили под стражу не на девять, а на семь месяцев позже брата. Однако суммирование этих нестыковок убеждает в том, что второй брат просто не помнил точно, когда взяли первого: по его расчетам получалось, что это произошло не в марте, а в январе.
Еще один нюанс: почему ходатайство датировано январем, если прибытие в лагерь оформлено только в феврале? Но это расхождение не выглядит невероятным: документ мог быть составлен тогда, когда подвернулась оказия его передать, на любом пересыльном пункте, да и карточку на заключенного могли завести не сразу после прибытия. Сам Александр пояснял, что отправил текст через одного вольнонаемного жене Зинаиде, а уж она должна была позаботиться, чтобы послание дошло до адресата. Известно, что аналогичным образом поступали и другие заключенные. Текущий обратный адрес, к слову, вовсе не имел какой-либо практической ценности, ибо даже в самом благоприятном случае ходатайство не рассмотрели бы в одночасье, а массы репрессированных постоянно перемещались по стране.
А главное недоумение, которое может вызвать письмо у читателя: не противопоставлял ли себя Александр остальным, не пытался ли выйти за свободу, что называется, «за их счет»? Вот только нам не дано знать, о чем говорили братья, оказавшись вместе в камере в ночь после суда. Ведь практичный Николай вполне мог предложить Александру именно такую линию поведения: хуже все равно не стало бы никому.
Одновременно на воле за мужа хлопотала жена Зинаида. Родственники потом удивлялись: как ее саму не посадили? А мать, Александра Степановна, хлопотала за всех сыновей:
Москва, Кремль
Иосифу Виссарионовичу Сталину
От Старостиной Александры Степановны, прож. в г. Москве по Ново-Рязанской ул., д.7/31, кв.43, тел. Е-1-81-47
Дорогой Иосиф Виссарионович, мои четыре сына, бывшие орденоносцы и заслуженные мастера спорта, футболисты и спортсмены, братья Старостины: Николай, Александр, Андрей и Петр были арестованы органами НКВД 21 марта 1942 г., а 18/Х-42 г. приговором Военной Коллегии Верховного Суда СССР осуж-
дены по ст. 58–10 УК к 10-ти годам лишения свободы каждый.
Я, старая мать, слезно прошу Вас оказать милость моим сыновьям и разрешить им сражаться на фронте против проклятых фашистов. Знаю я, что они или геройскими поступками на фронте с немецкими захватчиками искупят свою вину или отдадут свою жизнь за отчизну, перед которой так провинились.
В течение 25-ти лет, т. е. с малого возраста до зрелых дней, они были ведущими спортсменами Советского Союза. Десятки раз защищали честь Советского спорта за границей, являясь поочередно капитанами сборной команды футболистов Советского Союза. Все они являются командирами запаса, а сын Александр окончил Высшие Артиллерийские курсы «Выстрел». Физически они вполне подготовлены для зачисления в ряды Красной Армии, а их полное раскаивание и всемерное стремление искупить свою вину сделают из них бойцов, способных на героические подвиги на фронте.
Умоляю Вас, дорогой Иосиф Виссарионович, откликнуться на просьбу моих сыновей и их старой матери и дать мне спокойно умереть, зная, что родина доверила моим сыновьям право с оружием в руках бороться против ненавистных захватчиков под Вашим мудрым руководством.
12 марта 1944 г.
Старостина.
Не будем придираться к неточностям в словах пожилой женщины: конечно, и братья не были арестованы все в один день, и суд состоялся на год позже, и ведущими спортсменами Советского Союза Старостины никак не могли являться в течение четверти века. Решение все равно было бы отрицательным. Прошение было переправлено Берии, который не стал ничего изменять.
Между тем Александр все же не оставлял надежды на пересмотр дела. Сохранилась справка- характеристика на него, в которой утверждалось: «3/к Старостин А. П. со дня прибытия в Печорский ИТЛ НКВД работал на общих работах на жел. дор. транспорте. За хорошую работу впоследствии был поставлен бригадиром. Его бригада являлась фронтовой бригадой, ежемесячно перевыполняя норму. С июня месяца 1944 года был взят на работу мастером спорта „Динамо“ при Упр. Печорского ИТЛ НКВД, где передавал новым спортсменам свои знания. Адм. взысканий и нарушений лагрежима не имеет». Тем не менее на характеристике стояла резолюция «Б/у», что можно расшифровать, как «без удовлетворения».
Как и Андрей, Александр переписывался с двоюродной сестрой Тамарой Малиновцевой. Одно из этих посланий, написанное на тетрадном листке в линейку, у родных сохранилось:
Пос. Абезь, Заполярье, 26/5—1944 г.
Здравствуй, Тома!
Вчера получил твое письмо от 14/04 — с/г и спешу тебе ответить. Во первых очень тебя за него
