хотя бы такую деталь: на выездные матчи в города, куда можно было добираться железнодорожным транспортом, Старостин и Бесков ездили в одном купе.
Забегая вперед можно сказать, что и в дни побед два руководителя не демонстрировали полного единства. В фильме «Невозможный Бесков», снятом в золотом для «Спартака»
1987 году, есть такой эпизод. Решающий матч сыгран, цель достигнута, в раздевалке красно-белых царит радостная суета. И Николай Петрович обращается к Константину Ивановичу: мол, Владимир Перетурин хочет взять интервью для «Футбольного обозрения». А в ответ звучит резкая отповедь: вот и давайте — де интервью сами, тем более Перетурину…
Тандем Старостин — Бесков просуществовал с 1977 по
1988 год. Девять комплектов наград, в том числе золотые в 1979-м и 1987-м, вроде бы свидетельствуют об успешности сотрудничества. Но отношения у двух руководителей были отнюдь не простыми. Рассказывали, будто однажды Константин Иванович, любитель модно и со вкусом одеться, укорил Николая Петровича состоянием его костюма и нарвался на резкую отповедь: «Ты, Костя, — сын извозчика, а я — царского егеря. Поэтому не смей мне указывать!» На наш взгляд, не очень-то похоже на старшего из братьев, на визитках которого долгое время значилось лапидарное: «Старостин Николай Петрович. Заслуженный мастер спорта». И только к концу восьмидесятых добавилось: «Старший тренер — начальник футбольной команды мастеров „Спартак“ (Москва)». Но само появление этой легенды (впоследствии опровергнутой) показательно.
Работал Старостин и начальником сборной СССР, тоже помогая Бескову. И здесь он старался отстаивать интересы игроков, причем невзирая на их клубную принадлежность. По рассказам Евгения Ловчева, однажды заместитель председателя Спорткомитета СССР Валентин Сыч, приехав на базу в Новогорске, обвинил Олега Блохина в зазнайстве и объявил о его отчислении. Ни старший тренер, ни недавно ставший начальником управления футбола Вячеслав Колосков за лучшего бомбардира в истории сборной не заступились. И только Николай Петрович не побоялся высказать собственную точку зрения: «Я оцениваю зазнайство по поведению игрока не с руководством, а с товарищами в коллективе».
Разница в характерах между Бесковым и Старостиным не могла не бросаться в глаза. Бесков подчеркнуто дистанцировался от широкой публики, Старостин всегда шел ей навстречу. Все громче начали заявлять о себе фанаты, и хотя Николаю Петровичу были не по душе их манеры, он не отказывался от попытки если не перевоспитать их, то хотя бы направить энергию в нужное русло. Когда группа поддержки прибывала в другие города и у нее возникали проблемы с местными горячими головами, мог посадить кого-то в командный автобус, чтобы вывезти со стадиона. Алексей Холчев стал свидетелем, как на матче дубля юнцы в самодельных шарфиках закидали поле серпантином (от себя добавим: скорее всего — лентами от кассового аппарата, именно они были в ходу в то время), а начальник команды лично стал убирать газон со словами: «Прекратите нас позорить».
Анатолию Круглаковскому, которого Николаю Петровичу представил когда-то еще Сергей Сальников, запомнился другой случай:
«В начале сезона „Спартак“ играл принципиальный матч в крохотном ЛФК ЦСКА. Приобретение билетов было делом сложным. Друзья-болельщики, зная о моих знакомствах, одолевали телефонными звонками. Одному из друзей я просто не мог отказать из-за его многолетней и бескорыстной любви к команде, а потому пришлось обращаться к Николаю Петровичу. Тот, как всегда, был лаконичен: „Пусть приезжает завтра к двенадцати в Сокольники“. Счастливый приятель явился к дверям кабинета задолго до назначенного срока. Рядом с ним на скамейке сидели несколько ребят из юношеской команды. И вот в коридоре появился Старостин. „Богатыри, перед вами стоит человек, значительно старше вас. Или вы этого не заметили?“ — произнес он, не повышая голоса. Ребята вскочили и почтительно выстроились у стены».
Возможно, начальник команды не мог отказать протеже Круглаковского вот по какой причине. Анатолий Николаевич рассказывал нам:
«Я работал в Университете дружбы народов. Как-то раз, выйдя из актового зала с очередного совещания, неожиданно увидел у выхода Николая Петровича. На мой вопрос, какими судьбами, Старостин смущенно поведал о своей внучке Кате, которая рвется поступать в наш университет, несмотря на мое предупреждение о трудностях со сдачей экзаменов. Ведь в то время набор советских студентов был ничтожно мал, и ни пятерки в аттестате, ни знания на экзаменах зачастую не играли решающей роли… Трудности возникли и на этот раз. Как мне удалось выяснить, фамилия Кати была внесена в так называемый „черный список“. И не в последнюю очередь потому, что члены приемной комиссии были принципиальными противниками „Спартака“.
Специальность Катя сдала на чистую пятерку, но через три дня раздался звонок Николая Петровича — по математике тройка. Но еще не всё потеряно, испытание по физике выдержано на „отлично“. Осталось сочинение, за которое тоже необходимо получить высший балл. И „черный список“ оказался поверженным, я обрел возможность обрадовать Старостина, что Катя справилась с заданием и команда „Спартак“ может продолжать спокойно тренироваться».
Сама внучка Старостина не припомнила, какие оценки она получила на вступительных экзаменах, но ведь шла-то она учиться на химика! А в сюжете Анатолия Николаевича о профильном предмете ничего не сказано. Екатерина подтвердила, что в библиотеке вуза действительно работал спартаковский болельщик, только о его роли в ситуации с поступлением не ведала. Заметим, что с Анатолием Круглаковским, создателем и первым директором научной библиотеки университета, мы общались тогда, когда ему уже было за семьдесят. А почтенный возраст всегда предполагает некоторые неточности в воспоминаниях.
В любом случае, эта история никого не должна вводить в заблуждение: Николай Петрович оставался корректен и внимателен и к тем болельщикам, которым ничем не был обязан. Даже если видел их первый раз в жизни. И даже если не видел вообще, а только разговаривал по телефону. Марк Лейдерман с друзьями, например, дозвонился ему из Винницы и получил ответы на все заданные вопросы. А о знакомых в лицо и говорить не приходилось. Один такой одержимый болельщик, Борис Дубровин, жил неподалеку от Старостина и каждое утро караулил его у подъезда, чтобы быстрее узнать новости из жизни команды. И тот, насколько мог, удовлетворял любопытство.
В 1987 году общество «Спартак» не по своей воле временно прекратило деятельность. Флагманом красно-белого движения стал футбольно-хоккейный клуб, располагавшийся возле станции метро «Красносельская». И в Сокольники на тренировочные поля ехать было недалеко, и на базу в Тарасовку добираться тоже удобно. Обстановка была самой демократичной, к Николаю Петровичу всегда могли зайти болельщики прямо с улицы. Год спустя, когда активно развивался клуб болельщиков «Спартака», шли собеседования по привлечению освобожденных работников. И Чапай по вечерам легко предоставлял свой кабинет для этих нужд.
Один из членов клуба Михаил Васьков взял у Старостина интервью, которое по горячим следам не было опубликовано: не удалось выпустить буклет, для которого оно предназначалось. Но экземпляр с карандашной правкой собеседника сохранился. Спустя годы разглядывать его особенно интересно. Мелкий и очень аккуратный разборчивый почерк с наклоном вправо. Буква «д» в двух вариантах: то завитушкой вверх, то завитушкой вниз. И «т» в одном слове могло быть разным: то как бы машинописное, то рукописное.
Беседа была посвящена текущему моменту, но в фокус внимания попали слова Старостина о Бескове. За годы совместной работы накопилась уже масса противоречий, однако начальник команды словно защищал тренера — например, когда в вину тому поставили нежелание общаться со средствами массовой информации. Вот что говорил о Бескове Старостин:
«Таковы принципы его работы. Одна из причин тому — весьма невысокий профессиональный уровень некоторых пишущих о футболе журналистов, которые сами себя считают, однако, „опытнейшими специалистами“ да „футбольными обозревателями“. Когда мы, практики, к примеру, берем газету, то прежде всего смотрим на подпись под статьей, а после этого думаем — стоит ее читать или нет… Мы очень любим, например, Л. И. Филатова. Хотя он и не играл профессионально сам, но у него богатейший опыт, великолепный слог… Непрофессиональные же расспросы у Бескова вызывают, естественно, чувство досады. Когда он чувствует, что имеет дело с дилетантом, может и отказаться отвечать».
Подробно растолковал Старостин и нюансы тренерской работы: «Система Бескова основана на принципе: порядок бьет класс. Он очень требователен к игрокам, может быть, в некоторой степени и
