18
Я вернулся в таверну в тошнотворном состоянии, близком к паранойе, уверенный, что темные силы всерьез взялись за меня. Мне было противно от осознания того, что я участвовал в отвратительной комедии лжи. Не признаваясь в этом самому себе, я подспудно надеялся, что экипаж Динозавра ушел в море на задание во время моего отсутствия. Но все старые морские волки вечером были в баре и встретили меня все с той же фаталистической доброжелательностью. За этот короткий срок у них стало больше морщин; вероятно, каждая из них соответствовала товарищу, не вернувшемуся с задания.
Вольфганг, уже пьяный в стельку, сидел возле стойки. Он пил почти без перерыва, стараясь как можно быстрее довести себя до бессознательного состояния. Главный механик, уникальный специалист по дизелям, методично вливал в себя одну дозу спиртного за другой. За ним внимательно следили товарищи, старавшиеся не пропустить момент, когда он потеряет равновесие. Динозавр то и дело оборачивался, как будто хотел вовремя заметить опасность, угрожавшую ему сзади. Он не замечал сидевших рядом с ним, погруженный в мысли, которыми никогда ни с кем не делился. Если кто-нибудь обращался к нему, он отвечал доброжелательной улыбкой, закрывавшей двери в его душу. Иногда доставал из кармана куртки сильно помятую фотографию и долго разглаживал ее, прежде чем снова спрятать.
Этим вечером Вольфганг долго разговаривал со мной, пока еще был в состоянии шевелить языком. Он преподал мне настоящий курс анатомии подводной лодки, пропитанный его любовью к этим кораблям, в которых была вся его жизнь. Он общался со мной на немецком, и я хорошо понимал его, хотя сам весьма посредственно мог говорить на этом языке. В тот момент, когда он объяснял, как удаляют балласт, закачивая воздух в специальные цистерны, уравновешивая подлодку на перископной глубине, к нам подошел Курт. Пока Вольфганг расправлялся с очередной кружкой пива, торпедный мастер незаметно передал мне записку с фамилией и адресом его девушки, той самой, о которой просил меня позаботиться в случае необходимости. Перед тем как вернуться за столик, он произнес фразу, которую я никогда не забуду и которая до сих пор звучит в моих ушах:
— Так вот, Пьер, я передал вам эту записку именно сегодня, потому что завтра уже не смог бы это сделать. Послезавтра мы должны покинуть базу. И никто не знает, когда увидимся в следующий раз, если вообще увидимся. Но если такое случится, мы с вами опрокинем по кружке пива на террасе парижского кафе. И будем счастливы, потому что все жители Франции счастливы как боги. У вас ведь есть такая поговорка?
Он пожал мне руку, чего никогда не делал раньше, словно желая скрепить рукопожатием соглашение между нами. Потом вернулся к своему столику.
Странно, но в этот вечер ко мне подходило человек десять из команды Динозавра, чтобы переброситься несколькими фразами и тем или иным способом выразить мне свою симпатию. И пили они больше, чем обычно.
Уже светало, когда они, пошатываясь и держась друг за друга, покинули таверну. Вольфганг был вынужден немного отстать от товарищей, чтобы избавиться от выпитого. Потом и он исчез в предрассветных сумерках.
19
Закончив работу, я сел на велосипед и отправился в город по петлявшей между дюнами дороге. Не заезжая в свое логово, остановился возле бистро, которое как раз открывалось. Хозяин с удивлением посмотрел на меня, но я объяснил ему, что мне нужна встреча все с той же девушкой, причем, сегодня же утром, и я не уйду отсюда, пока не повидаюсь с ней.
Я прождал довольно долго, выпив за это время несчетное количество чашечек кофе. Мила появилась часов в одиннадцать, как всегда стройная, гибкая, элегантная. Я почувствовал, что готов прикончить любого мужчину, который будет пялиться на нее.
— Что за срочность? — холодно поинтересовалась она, бросив в мою сторону взгляд, превращавший меня в бесплотную тень.
— Послезавтра из гавани уходит подлодка. Не знаю, в какое время, но за день я ручаюсь. На борту будет экипаж, самый опытный во всем немецком флоте.
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен. Нет никаких сомнений.
— Вы узнали об этом от Агаты?
— Нет, от своего собственного источника. Он не ошибается. К сожалению.
На этот раз я ее заинтриговал, и она посмотрела мне прямо в глаза.
— Почему к сожалению?
Я встал, ничего не ответив. Потом поинтересовался, действует ли договоренность о встрече в ближайшую среду. Она сказала, что действует. Потом я вышел, не оборачиваясь, из бистро. Словно сомнамбула, пересек улицу. Измотанный бессонной ночью, уставший от своей безысходной любви, подавленный грядущим убийством многих людей. Мне был отвратителен мой успех, которым я был обязан только доверию, с которым со мной общались мои будущие жертвы. Конечно, то, что они делали, нельзя было считать справедливым. Но для того, чтобы отправить их на смерть, я манипулировал всем, что было в них хорошего. Провидение превратило меня в их палача. Благодаря мне на дно должна была отправиться подводная лодка, полная парней, таких же, как я, пусть и родившихся с другой стороны границы, парней, мечтавших только о том, чтобы вернуться домой.
Когда ты испытываешь сильные душевные терзания, то невольно забываешь об опасности, подстерегающей тебя на каждом шагу. Поэтому меня сбил автомобиль, внезапно появившийся из-за поворота. Подброшенный в воздух, я приземлился на тротуар напротив бистро. Лежа на спине я смог увидеть, как с места происшествия исчезла Мила, даже не поинтересовавшись, остался ли я в живых. Сбившие меня типы оказались полицейскими, спешившими на очередную попойку с приятелями. Тем не менее они доставили меня в ближайшую больницу, не преминув поинтересоваться моими паспортными данными и родом занятий.
Я пролежал два дня, залечивая довольно серьезные травмы. К счастью, обошлось без переломов. Вечером второго дня меня навестила дама, назвавшаяся моей теткой. Я отнесся к этому визиту с подозрением, но она шепнула мне, что ее прислал владелец бистро. Он просил передать, что англичане попали в точку благодаря полученным от меня сведениям и что теперь я стал заметной личностью известно среди кого. На этом она распрощалась и исчезла. Я представил Динозавра, Вольфганга, офицера- торпедника и других знакомых мне членов их команды, багровых от недостатка кислорода, в последних проблесках сознания царапающих стены своего металлического гроба, погружающегося в толщу донного ила.
Потом я все же заснул.
20
К себе в мансарду я вернулся вечером в субботу, и тут же позвонил управляющему таверной, чтобы предупредить о моей временной нетрудоспособности. В ответ я ожидал услышать его обычное ворчание, как всегда бывало, когда нарушался заведенный порядок. Но он на удивление спокойно воспринял новость и сообщил, что таверна была закрыта в тот же день, когда меня сбила машина. Он не представлял, когда можно будет возобновить работу. Потом сказал, что ходят упорные слухи о скорой высадке союзников, и поспешно добавил, что это будет несчастьем для Франции. По его мнению, немцы-подводники должны
