Глава 4
Разведывательно-диверсионные структуры РУ ГШ
Советская военная разведка имела достаточно обширный опыт организации диверсионных действий в тылу противника. Еще в 1924 г. на Разведывательное управление Штаба РККА кроме непосредственно разведывательных задач была возложена «организация в зависимости от международного положения активной разведки в тылу противника».[122] Активной разведкой в терминологии первой трети XX в. обозначалась разведывательно-диверсионная деятельность. После окончания войны на территории западных областей Польши действовали советские партизанские формирования (1921–1926 гг.); в Румынии, Болгарии, Черногории (1923–1924 гг.) и в Германии при активной поддержке и помощи советских специалистов создавались партизанско-повстанческие отряды. Это — отдельный и интересный вопрос, который, однако, не имеет прямого отношения к нашей теме.[123] Органы советской военной разведки активно участвовали в подготовке к ведению партизанской войны в начале 30-х гг. — так называемой (работе по линии «Д»». Во время гражданской войны в Испании сотрудниками Разведупра Х.-У Д. Мамсуровым («Ксанти») и И. Г. Стариновым («Зеро») был создан XIV (партизанский) корпус, отряды которого активно и успешно действовали во вражеском тылу.[124] В структуре разведуправления функционировало спецотделение «А»; по возвращении из Испании его возглавил Х.-УД. Мамсуров.[125] Во время советско-финской войны военная разведка также организовывала диверсионные действия в тылу противника, причем относительно успешно, что в условиях той войны было немалым достижением.[126]
В преддверии Великой Отечественной войны представителями Разведупра неоднократно поднимался вопрос о необходимости подготовки к ведению диверсионной деятельности, который, однако, по тем или иным причинам, игнорировались руководством страны.[127]
Только накануне войны начальник 5-го (диверсионного) отдела Разведупра Мамсуров был привлечен к разработке принципов формирования Особой группы при наркоме внутренних дел;[128] по всей видимости, вскоре мероприятия по организации диверсионной борьбы, подобные проводившимся органами госбезопасности, должны были последовать и по линии военной разведки.
Война, однако, началась раньше. «В атмосфере строжайшей секретности в разведывательном управлении РККА в ночь на 22 июня проводились штабные учения, на которых прорабатывались вопросы организации разведки при возможном нападении Германии, — вспоминал впоследствии сотрудник разведупра В. А. Никольский. — А на рассвете всем участникам игры, еще не разошедшимся по домам, стало известно о вторжении немецких войск в Советский Союз и бомбардировке ряда наших городов. Так игра превратилась в действительность».[129]
К началу войны 5-й (диверсионный) отдел Разведупра по-прежнему возглавлял полковник Мамсуров, его заместителем являлся капитан Н. К. Патрахальцев, входившие в состав отдела три отделения возглавляли старший лейтенант B. А. Троян, капитан Н. И. Щелков и майор В. И. Смирнов.[130] Однако на уровне разведотделов штабов военных округов (фронтов) и армий не существовало диверсионных отделений; 5-й отдел РУ ГШ, как и Особая групп НКВД, представлял собой голову без тела. В условиях войны это не замедлило сказаться. Организация разведывательно- диверсионной работы была возложена на оперативные пункты разведотделов штабов военных округов (фронтов). Сотрудники оперпунктов не имели соответствующего специфического опыта; кроме того, оперативные пункты, изначально территориальные, с началом войны были прикреплены к штабам армий и потому «задания получали и от армии, и от фронта, причем задания были противоречивыми… в результате пункт не знал кого слушать».[131] Суть дела была в том, что армейское командование требовало от оперпунктов тактической разведки на глубину 10–15 км, а фронтовое — стратегической, на 50–70 км от линии фронта;[132] организация диверсионной борьбы в любом случае отходила на второй план.
Для того чтобы организовать диверсионную работу, на Западный фронт командировали весь личный состав 5-го отдела. Туда же выехал и откомандированный в распоряжение маршала Ворошилова Мамсуров. За организацию диверсионных действий он принялся рьяно. «Ночью 28 июня я уехал в район подготовки партизанских кадров и до наступления утра проводил занятия по тактике диверсионных действий, — вспоминал полковник. — Эту группу утром 29 июня (а их было около 300 человек) мы направили на выполнение боевых заданий в тылу противника. По моей просьбе в район приехали Ворошилов и Пономаренко, чтобы сказать будущим партизанам напутственные слова». [133] Кроме Ворошилова и Пономаренко перед этим первым партизанским отрядом выступил также маршал Шапошников. Он был по-военному конкретен: «Используйте любую возможность для того, чтобы тормозить подвоз фашистских резервов к фронту. Организуйте крушения вражеских эшелонов с живой силой, боевой техникой и вооружением, сжигайте склады и базы противника».[134]
0 масштабах проведенной Мамсуровым и его подчиненными работы впоследствии вспоминал Ворошилов. «Только за первые дни моего пребывания на Западном фронт, — писал он, — в тыл врага было отправлено сначала 10 крупных групп по 100 человек в каждой, а затем 500 человек в составе мелких групп — в основном для выполнения диверсионных заданий. А незадолго перед моим отъездом было переброшено еще 28 диверсионных групп».[135]
Мамсурова и его подчиненных отозвали с фронта 5 июля;[136] секретарь ЦК Белорусской компартии Пономаренко, по достоинству оценивший их профессионализм, просил оставить их в его распоряжении, однако безуспешно.[137] Специалисты 5-го отдела нужны были на других фронтах; так, Мамсуров впоследствии организовывал разведывательно-диверсионную работу на Северо-Западном и Ленинградском фронтах. Нужны были специалисты и в Центре, где проходила массовая подготовка эмигрантов из стран Восточной Европы. Их предполагалось забросить в глубокий немецкий тыл для развертывания там партизанской борьбы; «только в одном лагере военной разведки вблизи подмосковной станции Сходня в первый месяц войны велось обучение полутора тысяч человек различной национальности».[138] К сожалению, эта операция оказалась малоэффективной; подготовленные военной разведкой десанты были быстро разгромлены и не нашли серьезной поддержки среди населения.
К импровизациям военной разведке пришлось прибегать повсеместно; так, на Южном фронте 10 июля при разведотделе постановлением Военного совета было создано нештатное отделение по организации диверсионно-партизанских отрядов со штатом 17 человек. [139]
27 июля в войска была разослана директива Генштаба РККА за подписью Г. К. Жукова и начальника Разведуправления Ф. И. Голикова, «которая определила формы и способы участия вооруженных сил в развертывании партизанской борьбы». Командованию фронтов предписывалось «немедленно приступить к формированию и заброске на территорию, занятую противником, большого количества мелких диверсионно-партизанских групп и отрядов», которые нацеливались на срыв перевозок противника и ведения разведки.[140] На Западном фронте выполнение этой задачи теперь лето на разведотдел штаба фронта и направленную для усиления Оперативную группу подполковника А. Е. Свирина.
Оперативная группа была создана военной разведкой из офицеров-слушателей академии им. Фрунзе для формирования и переброски в тыл противника разведывательно-диверсионных групп в полосе Западного фронта;[141] начальником ее был назначен подполковник Андрей Ермолаевич Свирин. Свирин был старшим преподавателем кафедры разведки Высшей разведшколы; к сожалению, никакого военного опыта, кроме давно минувшей Гражданской, он не имел.[142] Поэтому прибывшая в конце июня на фронт Оперативная группа поначалу особых успехов не снискала. «Работая в войсках с целью подбора необходимых людей для выполнения заданий в тылу врага, офицеры части встретились с определенными трудностями: беспрерывное отступление наших
