давая понять, что беседа принимает нежелательный оборот.
— От кого же это зависит?
— От вас.
— От меня?
— Разумеется. Вы должны найти «крестную».
— Среди придворных ханжей? Вашему величеству хорошо известно, что это невозможно: все они продались Шуазёлям и Праленам.
— Кажется, мы уже условились не говорить ни о тех, ни о других.
— Я вам этого не обещала, сир.
— В таком случае я хочу вас кое о чем попросить.
— О чем же?
— Прошу вас оставить их там, где они есть, и самой оставаться там, где вы находитесь. Поверьте, лучшее место занимаете вы.
— Бедное министерство иностранных дел! Бедное морское ведомство!
— Графиня! Богом вас прошу, давайте не будем заниматься политикой вместе!
— Хорошо. Однако вы же не можете мне запретить ею заниматься самостоятельно?
— О, самостоятельно — сколько вам будет угодно!
Графиня протянула руку к корзине с фруктами, взяла два апельсина и стала попеременно подбрасывать их.
— Прыгай, Прален! Прыгай, Шуазёль! — скомандовала она. — Прыгай, Прален! Прыгай, Шуазёль!
— Что это вы делаете? — спросил король.
— Пользуясь разрешением вашего величества, я заставляю прыгать кабинет министров.
В эту минуту вошла Доре и шепнула словечко на ухо госпоже.
— Разумеется! — вскричала та.
— Что там такое? — спросил король.
— Шон возвратилась из путешествия, сир, и просит позволения предстать пред вашим величеством.
— Пусть войдет, пусть войдет! В самом деле, вот уже несколько дней я чувствовал, что мне чего-то не хватает, сам не знаю чего.
— Благодарю вас, сир, — входя, отвечала Шон.
Наклонившись к графине, она прошептала:
— Все исполнено.
Графиня не сдержала радостного крика.
— Что там еще? — спросил Людовик XV.
— Ничего, сир. Мне приятно ее видеть, только и всего.
— Мне тоже приятно. Здравствуйте, дорогая Шон, здравствуйте!
— Ваше величество! Вы позволите мне сказать несколько слов сестре? — спросила Шон.
— Говори, говори, дитя мое. А я тем временем узнаю у Сартина, где ты была.
— Сир! — сказал г-н де Сартин, желая избежать необходимости отвечать королю. — Не может ли ваше величество уделить мне несколько минут?
— Зачем?
— Мне необходимо обсудить с вами крайне важные вопросы.
— У меня мало времени, господин де Сартин, — зевая, отвечал король.
— Сир, всего два слова!
— О чем?
— Обо всех этих ясновидящих, иллюминатах, чудотворцах…
— А, все они шарлатаны! Выдайте им патенты жонглеров, и они перестанут быть опасны.
— Сир! Осмелюсь настаивать, что положение гораздо серьезнее, чем может показаться вашему величеству. Каждую минуту учреждаются все новые и новые масонские ложи. Так вот, сир, это уже не просто общество, это настоящая секта, которую еще более усиливают враги монархии: идеологи, энциклопедисты, философы. А скоро самого Вольтера с большой помпой будет принимать ваше величество.
— Он при смерти.
— Он, сир? Нет, он не такой дурак!
— Он причастился.
— Это не более чем уловка.
— В одеянии капуцина!
— Он нечестивец! Сир! Вся эта толпа пишет, выступает с речами, устраивает складчины, переписывается, затевает интриги, угрожает. Несколько слов, оброненных недостаточно скрытными братьями, указывают на то, что они ожидают руководителя.
— Ну и что же, Сартин? Когда явится этот руководитель, вы схватите его, бросите в Бастилию, и все будет кончено.
— Сир! У них в руках сосредоточены немалые средства.
— Неужели у вас их меньше? Ведь вы начальник полиции целого королевства!
— Сир! В свое время мне удалось добиться от вашего величества разрешения на выдворение иезуитов. Теперь следовало бы изгнать всех философов.
— Ну вот! Не хватало еще заниматься писаками!
— У них острые перья. Не ножом ли Дамьена они их точат…
Людовик XV побледнел.
— Философы, на которых вы не обращаете внимания, сир…
— Что же философы?
— Как я уже имел честь вам докладывать, они погубят монархию.
— Сколько времени им на это потребуется?
Начальник полиции удивленно взглянул на Людовика XV.
— Сир! Разве это можно знать? Пятнадцать, двадцать, возможно — тридцать лет.
— Ну что же, дорогой мой, — отвечал Людовик XV, — через пятнадцать лет меня уже не будет, поговорите об этом с моим преемником.
Король обратился к графине Дюбарри.
Казалось, она только этого и ждала.
— О Господи, — глубоко вздохнув, воскликнула она, — так что ты мне рассказывала, Шон?
— Да, что она рассказывала? — спросил король. — У вас обеих мрачный вид.
— Ах, сир! — отвечала графиня. — На это есть причины.
— Скажите же, что произошло.
— Бедный брат!
— Бедный Жан!
— Думаешь, ему придется ее потерять?
— Надеюсь, что нет.
— Что потерять?
— Руку, сир.
— Отрезать руку виконту? А почему?
— Потому что он был тяжело ранен.
— Тяжело ранен в руку?
— О Господи, ну да, сир!
— В какой-нибудь потасовке, у какого-нибудь кабатчика в игорном доме!..
— Нет, сир, на большой дороге.
— Как это произошло?
— Его хотели убить, вот и все.
— О бедный виконт! — воскликнул Людовик XV, редко жалевший людей, зато великолепно
