Продолжая разбирать сложный механизм, он увлекся и постепенно добрался до самых что ни на есть потайных его уголков.
Радостный крик вырвался у него из груди: он наконец догадался, что зажимный винт, зацепившись за спираль, не смог удержать пружинку и остановил ведущее колесико.
Он подтянул винт.
Зажав в левой руке колесико, а в правой — пилочку, он еще раз засунул голову в часовой корпус.
Он был увлечен своим делом, погрузившись в созерцание механизма, когда дверь распахнулась и лакей объявил:
— Король!
Однако Людовик ничего не слыхал, кроме мелодичного «тик-так», рождавшегося под его рукой подобно биению сердца, возвращенного к жизни искусным врачом.
Король огляделся по сторонам; он не сразу заметил дофина, по пояс скрывшегося в часах.
Король с улыбкой подошел к внуку и хлопнул его по плечу.
— Какого черта ты тут делаешь? — спросил он.
Людовик поспешно выпрямился, постаравшись, однако, не толкнуть при этом изящную вещь, которую он взялся исправить.
— Сир! Как ваше величество могли заметить, я развлекался в ожидании вашего прихода, — краснея, отвечал молодой человек, устыдившись того, что был застигнут врасплох.
— Да, да, расправлялся с моими часами, — милое развлечение!
— Напротив, сир, я их чинил. Ведущее колесо остановилось, ему мешал вот этот винт. Я подтянул винт, и теперь часы идут.
— Ты испортишь себе зрение. Я бы и головы не повернул в сторону этого осиного гнезда за все золото мира!
— Вы не правы, сир, и потом, я в этом деле понимаю: я сам обычно разбираю, чищу и собираю восхитительные часы, которые ваше величество подарили мне в день моего четырнадцатилетия.
— Ну хорошо. А теперь поскорее оставь свою механику. Ты ведь хотел со мной поговорить, не так ли?
— Я, сир? — краснея, переспросил молодой человек.
— Ну да, ты просил сказать, что ждешь меня?
— Это правда, сир, — опустив глаза, отвечал дофин.
— Ну и что же ты от меня хотел? Отвечай! Если тебе нечего мне сказать, я поеду в Марли.
Людовик XV уже искал, по своему обыкновению, повод, чтобы избежать разговора.
Дофин положил пилочку и колесико на кресло. Это было свидетельством того, что ему необходимо было сообщить королю нечто весьма важное, раз он решил прервать свое интересное занятие.
— Не нужно ли тебе денег? — с живостью спросил король. — Если дело только в этом — подожди, я тебе пришлю.
И Людовик XV сделал шаг по направлению к двери.
— О нет, сир! — отвечал Людовик-младший. — Я еще не израсходовал тысячу экю из своего месячного пенсиона.
— Какая бережливость! — вскричал король. — До чего хорошее воспитание дал ему господин де Ла Вогийон! Я даже думаю, что он сумел ему привить все те добродетели, которых лишен я.
Молодой человек сделал над собой видимое усилие.
— Сир! Далеко ли еще госпожа дофина? — спросил он.
— Разве тебе это известно не лучше, чем мне?
— Мне? — в замешательстве повторил дофин.
— Разумеется. Вчера нам читали путевой бюллетень: в прошлый понедельник она была в Нанси; сейчас она находится приблизительно в сорока пяти льё от Парижа.
— Не считает ли ваше величество, что принцесса едет чересчур медленно?
— Да нет же! — возразил Людовик XV. — Напротив, я полагаю, что для женщины, да еще если принять во внимание устраиваемые в ее честь празднества и приемы, она едет быстро: за каждые два дня она в среднем проезжает по десять льё.
— Сир! Этого недостаточно, — робко заметил дофин.
Людовик XV не переставал удивляться нетерпению дофина, которого он в нем не подозревал.
— Ах, вот как! — насмешливо воскликнул он. — Так тебе не терпится?
Краска бросилась дофину в лицо.
— Уверяю вас, сир, — пролепетал он, — что совсем по другой причине, чем может показаться вашему величеству.
— Тем хуже. Я бы предпочел, чтобы причина была та самая. Какого черта! Тебе шестнадцать лет; говорят, принцесса хороша собой; твое нетерпение было бы вполне объяснимо. Хорошо, не волнуйся: приедет твоя дофина!
— Сир! Нельзя ли сократить время торжественных церемоний в пути? — продолжал дофин.
— Это невозможно. Она и так уже, не останавливаясь, миновала несколько городов, в которых ей следовало бы остановиться.
— Ну, так она никогда не приедет. Кроме того, сир, есть еще одно обстоятельство… — робко заметил дофин.
— Что такое? Говори!
— Я полагаю, что дофине плохо служат, сир.
— То есть как? Какую службу ты имеешь в виду?
— Службу передвижения.
— Да что ты! Посуди сам: я отправил тридцать тысяч лошадей, тридцать карет, шестьдесят фургонов, не помню сколько фур — да если все это разложить в одну линию, она протянулась бы от Парижа до Страсбура. И ты полагаешь, что, несмотря на все это, ей служат плохо?
— Сир! Несмотря на щедрость вашего величества, я почти уверен в том, что говорю; возможно, я не очень ясно выразился: следовало бы сказать, что эта служба плохо налажена.
Король поднял голову и пристально посмотрел на дофина. Он начинал догадываться, что в словах его королевского высочества скрывалось нечто весьма важное.
— Тридцать тысяч лошадей, — повторил король, — тридцать карет, шестьдесят фургонов, два полка охраны… Позволь тебя спросить, господин профессор: видел ли ты когда-нибудь, чтобы дофина въезжала во Францию с такими почестями?
— Признаюсь, сир, что все было предусмотрено и выполнено по-королевски, как умеет лишь ваше величество; однако вы, ваше величество, должно быть, не отдали приказания, чтобы все эти лошади, экипажи и прочее имущество находились в распоряжении госпожи дофины и ее свиты…
Король в третий раз взглянул на Людовика. В сердце его закралось смутное подозрение; едва уловимое воспоминание забрезжило в его голове; в то же время ему почудилось в словах дофина нечто близкое тому неприятному, что он совсем недавно пытался изгнать из своего сердца.
— Что за вопрос! — воскликнул король. — Вполне естественно, что все это предназначено для госпожи дофины, вот почему я тебе сказал, что она скоро будет здесь. Почему ты так на меня смотришь? Подожди-ка, — прибавил он жестко, даже угрожающе, — уж не издеваешься ли ты надо мной? Зачем ты изучаешь мое лицо, словно это пружины из твоих дурацких часов?
Дофин, открывший было рот, внезапно замолчал, услышав это замечание.
— Ну что ж! — с живостью воскликнул король. — Мне кажется, тебе больше нечего сказать, а? Ты доволен, не правда ли? Твоя дофина скоро будет здесь, ее прекрасно встречают, ты богат, как Крёз, у тебя своя отдельная казна; все хорошо. Раз ничто тебя больше не беспокоит, доставь мне удовольствие: собери мои часы.
Дофин не пошевелился.
— Знаешь, — со смехом продолжал Людовик XV, — я хочу тебя назначить главным дворцовым часовщиком, разумеется платным.
Дофин опустил голову, оробев под взглядом короля. Он взял с кресла пилочку и колесико.
