их пробудившемуся от своего сна сомнамбулу, у последнего появлялось и ассоциированное представление. Подобно тому, как мы удерживаем в памяти какое-нибудь представление, завязывая на носовом платке узелок, то есть прибегая к узелку как средству искусственного ассоциирования у себя представлений, точно так же поступают и сомнамбулы, употребляя для достижения т.ой же цели такие средства, как повязывание вокруг шеи ленты, наклеивание на нос облатки и пр.**
* Archiv, IV. 1. 131.
** Keiser. Tellurismus. II. 250.
Нет сомнения, что экспериментальная психология могла бы извлечь отсюда и практическую пользу. Всякая педагогика, именующая себя рациональной, должна стремиться к тому, чтобы путем влияния воли воспитывающего на воспитываемого кругу представлений последнего сообщать определенность. Для достижения этой цели уже при дрессировании животных прибегают к искусственному ассоциированию идей. У детей искусственная ассоциация идей не исчезает даже по отходе их ко сну; когда наказывают дитя, находящееся в бодрственном состоянии, за пачканье им постели во время сна, рассчитывая на то, что и во сне мысль об испражнении вызовет у него мысль о наказании, то средство это оказывается успешным.
Отсюда один шаг до признания за сомнамбулизмом воспитательного значения. Так как сомнамбулическое состояние соединено с ослаблением чувственной жизни, то можно ослабить и основанные на чувственности инстинкты и склонности людей учащенным их магнетизированием и влиянием магнетизера на их способность представления. Шарпиньон наблюдал одну сомнамбулу, приобретшую привычку к неумеренному употреблению кофе. Хотя от этой привычки зависел исход ее болезни, однако избавиться от нее она была не в силах. Шарпиньон искоренил в ней эту пагубную для ее здоровья страсть энергичным, данным ей во время нахождения ее в кризисе приказанием не пить кофе и возыметь к нему отвращение в бодрственном состоянии. Нередко противники магнетизма указывают на возможность пользоваться им для достижения безнравственных целей. Этого вполне отрицать нельзя. Влияние магнетизера на чувства и мышление сомнамбула может быть употреблено для достижения как дурных, так и хороших целей. Шарпиньон знал одну девушку, которая находилась в предосудительной связи со своим магнетизером и которую он решил обратить на путь добра. В сомнамбулическом сне она, чего с ней не бывало прежде, почувствовала сильное раскаяние в своем образе жизни и возымела прекраснейшие намерения, но, проснувшись, осталась такой же, как и была прежде, безнравственной. Однако нравственное улучшение ее замедлялось только до тех пор,, пока она виделась с прежним магнетизером и позволяла ему усыплять себя. Как только прекратились ее с ним свидания, исчез и разлад между намерениями, существовавшими у нее во время бодрствования, и намерениями, принимавшимися ею в сомнамбулическом состоянии.*
* Charpignon. 238. 239.
Сомнение в педагогическом значении сомнамбулизма уместно тем менее, что через посредство магнетизера сомнамбулы могут быть склоняемы к совершению таких поступков, мотива которых не оказывается в их бодрственном сознании. Мы говорим о странном, но вполне доказанном явлении магнетического обета. Я могу поручиться за достоверность следующего случая. Ганзен познакомился в Вене с одним семейством, отец которого был очень восприимчив к магнетизму. В среду, за два дня до отъезда Ганзена, все члены этого семейства сговорились у себя дома, в присутствии отъезжающего, собраться у него в последний раз в пятницу. Но Ганзен тут же погрузил отца семейства в сомнамбулический сон и, с ведома всех остальных его членов, взял со спящего слово прийти к нему в четверг, в пять часов после обеда. Когда отец семейства проснулся, он ничего не помнил об этом и, прощаясь с Ганзеном, сказал ему: 'В пятницу мы опять увидимся'. В четверг ему вздумалось навестить Ганзена, но так как жена напомнила ему об уговоре их относительно пятницы, то он и успокоился. Гуляя с ней после полудня этого дня, он опять предложил ей пойти к Ганзену, но она снова отклонила его предложение. Несмотря на это, когда пробило пять часов, он бросил жену на улице и побежал к Ганзену. Только добежав до двери квартиры последнего, он задался вопросом, зачем сделал это, и остановился в нерешительности, но в ту же минуту на пороге появился хозяин со словами: 'Я вас ждал', – и объяснил ему все. Воля лица, давшего магнетический обет, явилась из трансцендентальной области его души и вызвала в нем воспроизведение обещания посещения им его магнетизера, обещания непризнанного, однако, за такое бодрственным его состоянием. Таким образом, философская суть этого загадочного явления состоит в том, что наше трансцендентальное
Муйльзо взял со своей больной сомнамбулы во время ее нахождения в сомнамбулическом кризисе обещание сделать на другой день, в определенный час, неприятный для нее визит в одно место. Затем, разбудив ее и приняв все меры к тому, чтобы она не вспомнила о своем обещании, он вместе с несколькими друзьями стал в этот час возле дома, в который она должна была войти. Как только часы пробили условный час, появилась и сомнамбула, в нерешительности прошлась несколько раз мимо этого дома и наконец вошла в него с явным смущением. Когда затем Муйльзо сообщил ей о ее обещании, она сказала ему, что с утра ее преследовала мысль отправиться с неприятным для нее визитом, что все доводы ее рассудка против этого остались тщетными и что она освободилась от внутренней тревоги и душевной тяготы только тогда, когда двинулась в путь.*
* Expose des cures de Strasbourg. III. 70.
Таким образом, существует возможность управлять способностью представления и волей сомнамбул, прививать им симпатии и антипатии, остающиеся у них и после их пробуждения, и определять образ их действий так, что они не догадываются, откуда исходят импульсы, побуждающие их к совершению этих действий. Так как одной сомнамбуле Делеза потребовалось приставить к ногам пиявки, а между тем она чувствовала к ним отвращение, то Делез, замагнетизировав ее, запретил ей смотреть после пробуждения на ноги; благодаря этому, пациентке осталось неизвестным сделанное ей во сне кровопускание. Точно так же можно побудить больного принять им лекарства, вызывающие в нем отвращение в бодрственном состоянии. К тому же результату может приводить сомнамбул и собственное твердое их решение, и Бертран повторяет очень часто, что если сомнамбул, находясь во сне, задался мыслью сделать что-нибудь в состоянии бодрствования, он безотчетно в нем его и сделает.* Кажется, что такой выход из трансцендентальной области души сомнамбул их волевых импульсов может даже облекаться у них в форму драматического видения, как то имело место у замечательной девушки-сомнамбулы, о которой переписывались между собой Билло и Делез. _)та девушка, находясь в сомнамбулическом сне, потребовала, чтобы в определенный час было у нее покурено смолкой; так как это забыли сделать, то ее посетило следующее мнемоническое видение: перед ее глазами поднялось из курительницы густое облако дыма, запах которого и привел ей на память ее требование. В другой раз ей явился в галлюцинации шприц, напомнивший о соответствующем ее требовании.**
* Bertrand. Traite du somnambulisme. 183.
** Billot. Recherches psychologiques. I. 74.
Возможное возражение, что во всех такого рода случаях сомнамбулы обнаруживают только притворную
