Дворец искусств (1919–1921) — московская культурно-просветительная организация (Поварская ул., 52), выполнявшая двоякую задачу: повышение образовательного и культурного уровня молодых писателей (лекции, вечера, диспуты, кружки и др.), а также оказание материальной поддержки членам организации (бесплатная столовая, предоставление жилья и т. п.). Московский Дворец искусств находился в ведении Народного комиссариата просвещения РСФСР (Наркомпроса). А. В. Луначарский, будучи наркомом просвещения, выступал в качестве покровителя и деятельного участника многих мероприятий, проходивших во Дворце искусств; был частым гостем своего друга, поэта И. С. Рукавишникова, возглавлявшего организацию. Членами Дворца искусств были известные писатели, поэты, критики, художники, журналисты, такие, как: А. Белый, Вяч. Иванов, В. А. Гиляровский, С. Т. Коненков, Б. Л. Пастернак, Б. Пильняк, А. М. Ремизов, А. С. Серафимович, Г. И. Чулков, В. Ф. Ходасевич, М. И. Цветаева, К. Ф. Юон.
В. Я. Брюсов был в числе лекторов-преподавателей Дворца искусств, после закрытия которого создал на его основе Высший литературно-художественный институт (ВЛХИ), существовавший с 1921 по 1925 год. Брюсов считал, что талантливых молодых людей следует обучать «технике словесного искусства». Диплом об окончании «консерватории слова», так Брюсов называл ВЛХИ, получили около 90 человек. В 1924 году ВЛХИ было присвоено имя его основателя, бессменного ректора и профессора — В. Я. Брюсова. Место ректора института после смерти Брюсова на непродолжительное время занял Вяч. Полонский.
2
Начиная с 1918 года В. Я. Брюсов работал (сотрудничал либо возглавлял) в ряде структурных подразделений Наркомпроса, где решались вопросы, связанные с литературой и художественным образованием, таких, как: Московский библиотечный отдел, Литературный отдел (ЛИТО), Литературный подотдел Отдела художественного образования (Охобра), Отдел художественного образования Главного управления профессионального образования (Главпрофобра); был членом Государственного ученого совета (ГУСа).
Литературный отдел (ЛИТО) — один из функциональных отделов Наркомпроса, организованный для руководства работой в области литературы.
При ЛИТО с 24 мая 1920 года существовала Литературная студия, к работе в которой были привлечены видные литературные деятели. Отметим малоизвестный факт: положение о студии (устав) разработал Вячеслав Иванов, выступив в роли законодателя. Помимо просветительной задачи, Литературная студия ставила и специальную цель — «совершенствовать литературные дарования и подготовлять деятелей в области литературной критики, путем исторического, философского и технического изучения проблем и форм художественного слова». В студии преподавались следующие предметы: общее языкознание (М. Н. Петерсон), история русского языка (Д. Н. Ушаков), теория стихосложения (С. В. Шервинский), ритмика (А. Белый), вольная композиция (В. Я. Брюсов и М. О. Гершензон), эстетика слова (Г. Г. Шпет), музыка слова (Л. Л. Сабанеев), история литературных стилей (П. Н. Сакулин), художественные произведения русской литературы (И. Н. Розанов), художественное чтение (О. Э. Озаровская), латинский язык (В. Я. Брюсов), немецкий язык (Г. А. Рачинский), французский язык (И. А. Аксёнов) и др. (См.: Художественное слово. Временник ЛИТО НКП. М., 1921, кн. 2, с. 70)
Московский отдел народного образования (МОНО) имел двойное подчинение — Моссовету и Наркомпросу. При МОНО действовали Высшие государственные литературные курсы.
3
Видимо, ошибка в тексте. Можно предположить, что речь идет о великом князе Сергее Александровиче Романове (1857–1905), сыне императора Александра II, назначенном в 1891 году московским генерал-губернатором и погибшем от взрыва бомбы, брошенной эсером И. П. Каляевым. Согласно своему должностному статусу, он состоял президентом, председателем или членом многочисленных научных обществ и благотворительных организаций, в частности: Комитета по устройству при Московском университете Музея изящных искусств имени императора Александра III, Московского архитектурного общества, Московского археологического общества, Московской духовной академии, Московского филармонического общества и др.
4
Брюсов В. Я. Огненный ангел. — Впервые опубл.: Весы. 1907. № 1–3, 5—12; 1908. № 2–8; издательство «Скорпион» в 1908 году выпустило роман отдельным изданием в двух томах, а в 1909 году — «исправленный и дополненный примечаниями» однотомник.
В основу романа «Огненный ангел» положен любовно-психологический сюжет, развивающийся на фоне исторических событий в Германии эпохи Реформации. При этом отчетливо просматриваются реальные характеры и ситуации. Прототипами главных героев повествования, составивших любовный «треугольник» — Ренаты, Рупрехта, графа Генриха фон Оттергейма — явились Н. И. Петровская, В. Я. Брюсов и А. Белый, их личные взаимоотношения в 1904–1905 годах. (См.: ЛВ, гл. 2, примеч. № 5,6)
5
Нина Ивановна Петровская (в замуж. Соколова; 1879–1928) — писательница, критик, переводчица; первая жена и помощница руководителя символистского издательства «Гриф» С. А. Соколова (Кречетова). Страдая нервным расстройством, в 1911 году она навсегда уехала из России, долгое время лечилась от алкоголизма и наркомании. Литературных заработков постоянно не хватало на жизнь вдвоем с умственно неполноценной младшей сестрой. Не выдержав тяжелых жизненных обстоятельств и постоянной крайней нужды, через месяц после смерти сестры писательница покончила с собой, отравившись газом.
Н. И. Петровская до такой степени отождествляла себя с героиней брюсовского романа, что в 1910 году перешла в католичество, приняв имя Ренаты. О своих отношениях с В. Я. Брюсовым и его работе над «Огненным ангелом» она писала в воспоминаниях.
«Что же отметил тогда во мне Валерий Брюсов, почему мы потом не расставались 7 лет, влача нашу трагедию не только по всей Москве и Петербургу, но и по странам? Отвечая на этот вопрос, я ничего не преувеличу и не искажу. Он угадал во мне органическую родственность моей души с одной половиной своей, с той — „тайной“, которой не знали окружающие, с той, которую он в себе любил и, чаще, люто ненавидел, с той, которую сам же предавал, не задумываясь, вместе со мной своим и моим врагам.
И еще одно: в то время как раз облекалась плотью схема „Огненного ангела“, груды исторических повествований и материалов перековывались в пластически-прекрасную пламенную фабулу. Из этих груд листов, где каждая крохотная заметка строго соответствовала исторической правде, вставали образы Генриха, Рупрехта и Ренаты.
Ему были нужны подлинные земные подобия этих образов, и во мне он нашел многое из того, что требовалось для романтического образа Ренаты: отчаяние, мертвую тоску по фантастически-прекрасному прошлому, готовность швырнуть свое обесцененное существование в какой угодно костер, вывернутые наизнанку, отравленные демоническими соблазнами религиозные идеи и чаяния (Элевзинские мистерии), оторванность от быта и людей, почти что ненависть к предметному миру, органическую душевную
