окружающих».
Письмо было завёрстано в полосу по распоряжению главного.
Когда завотделом проверки сказал редактору, что с публикацией сигнала из Юношеска не следует торопиться, ибо никаких подтверждений его правильности нет, главный усмехнулся.
— А какие тут, собственно, подтверждения требуются? Артисты. Выпили. Зашибают деньгу. Торгуются. Не захотели выступить перед трудящимися, проявив тем самым политическую незрелость. Всё ясно. Здесь и проверять нечего. Но если уж вам так хочется, соединитесь с этим Юношеском.
— Кемеровскую область дают после одиннадцати вечера. Это уже поздно.
— Опять двадцать пять.
— Кроме того, Юпошеска в нашем справочнике нет.
— Старый он у вас — справочник. А город, сразу видно, новый — Юношеск Современный. Сейчас так и называют: Молодёжный, Светлый, Счастливый, Романтическ, Теоретическ, Молодоженск… Словом, идите домой, педанты. Тут всё верно. У меня — чутьё. Конечно, материал затронет кое-кого за живое, но это неплохо, особенно сейчас, когда идёт подписка…
Во время подписной кампании, по осени, «Вчерашние новости» проявляли повышенный интерес к литературе и искусству, особенно к бытовой стороне жизни деятелей литературы и искусства.
После выхода «Вчерашних новостей» в свет в редакции затрезвонили телефоны.
— Вас жестоко разыграли. Субботников, Воскресников и Понедельников в эстраде работают, но они не хартисты: один — плановик, другой — кадровик, третий — бухгалтер. Кроме того, они никуда не выезжали…
— Попытайтесь соединиться с Юношеском по срочному… — предложил редактор заведующему отделом проверки.
— Ни по срочному, ни как-либо по другому нельзя: нет такого города ни в Кемеровской, ни в других областях.
Редактор сокрушённо развёл руками:
— Это что ж, чутьё меня подвело? — но тут же взял себя в руки. — Ну, ладно, города нет. А откуда Субботников — заслуженный артист РСФСР. Вы хоть это-то проверили?
«Вчерашние новости» послали меня в командировку.
— Не командировка, а мечта! — сказал главный в напутствие. — Открывается сообщение по воде между Перекопайском и Малыми Петушками. На трассе курсирует «метеор». Ты едешь поездом до Перекопайска, берёшь билет на «метеор», садишься у иллюминатора и затем — несколько часов приятного пути по реке. Ну, конечно, и поработать надо. Написать репортаж о новой водной магистрали. Главное внимание удели людям. Побеседуй с теми, кто с тобой будет на борту, расскажи, как перекопайские металлурги едут на отдых в Малые Петушки. Или на помощь колхозу «Колос». Старушка там к сыну… Солдат в отпуск…
— Ревизор, — добавил я.
— А при чём ревизор? — сдвинув брови, спросил редактор.
— Вспомнилась одна история. Малые Петушки далеко от железной дороги, и туда раз в неделю ходил маленький пароходик. Река замерзает — и никакого сообщения с Малыми Петушками нет. Жди весны. Весной приплыл ревизор в райпотребсоюз — и оказалось, что магазин сельпо обокрали ещё осенью.
Главный поморщился:
— Оставьте ваши фельетонные штучки. Дело серьёзное. Нужен светлый очерк на первую полосу.
И я поехал писать светлый очерк.
До Перекопайска добрался хорошо, а там неожиданно столкнулся с трудностями, каких совсем не предвидел.
— Билетов на «метеор» в Малые Петушки ист, — сказала кассирша и захлопнула окошко.
Напрасно я просил и стонал, напрасно я искусственно улыбался. Напрасно я показывал кассирше «корочки» — удостоверение газеты «Вчерашние новости».
Я побежал к цветочному киоску, купил букет пионов и стал просовывать его в тесное окошко кассы.
Приняв цветы, кассирша мягко улыбнулась и сказала:
— Понимаете, дорогой товарищ, билетов всё равно нет… Билеты распределяют лично товарищ Айлюли — начальник трансотдела.
Товарищ Айлюли, перед дверью которого я высидел добрый час, вяло взглянул на мои «корочки», написал несколько слов на листочке блокнота. Отодвинул от себя.
— Нате. В кассу.
Так я ступил на борт «метеора», шедшего — увы! — уже не первым, а третьим рейсом. И всё равно я был рад, оказавшись среди взволнованных, довольных, говорливых пассажиров.
Справа от меня сидела пышноволосая голубоглазая девица. Слева — смуглый мужчина крупного роста в рубашке-сетке.
«Вот он — металлург!» — подумал я и только собрался было задать ему вопрос, как он первый спросил меня:
— Вы из Перекопайска в Малые Петушки, стало быть?
— Да.
— Вы, случаем, не с металлургического?
— Нет. Я журналист. «Вчерашние новости».
— Ха-ха-ха! — засмеялся смуглый. — Я тоже.
— Какая газета?
— «Среднерусская правда».
— Ну, тогда давайте вместе интервьюировать мою соседку справа.
Голубоглазая бросила на нас взгляд, полный высокого достоинства, и сказала:
— Я — «Москоу ньюс».
— Ха-ха-ха! — снова захохотал смуглый и, повернувшись, спросил сидевших позади: — Товарищи, и вы журналисты?
В ответ послышалось:
— «Вчерашний Спасоголенищевск».
— Журнал «Перемена».
— «Литературная неделя».
— Агентство НПА.
Смуглый уже не смеялся, лицо его помрачнело, он пробормотал:
— Вот так штука. Эдак и репортаж мой сгорит. Тут и поговорить не с кем.
— Вон идёт матрос. Может быть, с ним? — подсказал я.
— Товарищ матрос, можно вам задать несколько вопросов?
— Пожалуйста.
— Скажите, сегодняшняя навигация какая по счёту в вашей жизни?
Матрос замялся:
— Видите ли… я, собственно, не матрос… я — «журналист меняет профессию». Собираюсь поплавать недели две-три, если выдержу, а там и строчить засяду…
Все мои соседи опустили носы: писать было не о чём. Не было металлурга, не было старушки, которая едет к сыну. Не было солдата-отпускника. Друг для друга мы интереса на представляли. Не писать же всё так, как есть… А впрочем, почему бы и не написать? Весело. Шутливо. Не получилось, мол, так, как было запрограммировано.
И я написал.
Главный редактор «Вчерашних новостей», прочитав мой отчёт, мрачно заключил:
— Я знал, вас посылать нельзя. Несерьёзный вы человек.
Особенное раздражение вызвала у пего концовка моего юмористического репортажа: «А старушку я всё-таки встретил. Она стояла на пристани, когда мы сходили с «метеора» по трапу, и, ни к кому не
