А в России убрали бигборды
Партии «Правое дело»,
Власть видеть облик гордый
Прохорова не захотела.
Раньше бы: сняли бигборды —
Сразу бы их герой
На самолет и к лордам,
А сегодня в Лондоне бой.
Короче к людям успеха
В России пришла беда
Куда же теперь им ехать?
Съебывать им куда?
Августовский римейк
17 августа 2011
Когда я думаю, как я дожил
До моей нынешней жизни сучьей,
Я вспоминаю одно и то же —
Дни Преображенского путча[1].
Когда шафрановым лучом
Ворвалось в мою спальню солнце
С известием, что Горбачев
К нам из Фороса не вернется.
Я осознал, что не напрасно
Увлажнена слезами койка,
Нависла новая опасность
Над судьбоносной перестройкой.
Хотя вообще-то солнца не было,
А шел холодный дождик меленький,
И постепенно к Дому Белому
Сходились всякие бездельники.
И я бессильный и продажный
С кругами синими у глаз
Примкнул к толпе отважных граждан
И получил противогаз.
Отпор дать танкам и солдатам
Хотели мы своими тельцами.
Я помню дяденьку с плакатом
«Психушек узники за Ельцина!».
И кто-то, стоя на балконе,
Произносил к народу речь,
И человек в плаще болоньевом
Нес на плече двуручный меч.
Являлся чей-то лик лучистый
В глубоких лужах, как в купели,
Молчали мрачно монархисты,
А панки плакали и пели.
Нас там опрашивала пресса,
Снимали телеоператоры,
Кормили нас деликатесами
Примкнувшие кооператоры.
Хотя деликатесов не было,
Был бутерброд с засохшим сыром,
Но мы под этим серым небом
Тогда решали судьбы мира.
Скажи-ка дядя, уж не мы ли
В Москве дождливой и противной
За трое суток положили
Конец Большому нарративу[2]?
И вы, с дрожащими руками
Участники ГКЧП,
Какими все же мудаками
Вы оказались и т. п.
С утра я вышел за баррикады
Еще ощеренные грозно,
Подумал: «Это было надо?» —
Но было безнадежно поздно.
Труды отцов социализма,
Мечты о справедливом мире,
Мы, возжелав консюмеризма,
Вот в этих лужах утопили.
Мы ослепительно просрали
Итоги сотен революций,
Восстание Уота Талера,
Войну крестьян Томаса Мюнцера.
