народные поэты. Иных у нас нет. Остальные — или псевдонародные поэты, или так называемые филологические поэты, которых, мне кажется, мы с Емелиным одинаково ненавидим. Разве что критик напишет и отказаться от своих слов не может. А Всеволод Емелин на любые свои экстремы скажет, что это его лирический герой так считает, а он сам своего героя очень даже осуждает. И взятки с него гладки. 'Мели Емеля, твоя неделя…' На самом деле, врёт всё Емелин в этих своих поздних оправдательных интервью, так и хочется, видно, ему к пятидесяти годам оказаться, может, даже лауреатом какой-нибудь премии, признанным поэтом. Осторожненько отодвигается от своих же героев, которые сегодня уже вовсю господствуют в нашем растерзанном обществе.
На самом деле, все его маски — ложь, лирическая крыша. Читайте его голеньким, без прикрытий, и воспринимайте всё, что он пишет, и вы увидите достаточно цельную личность, уже готовую к традиционному русскому бунту.
Нет, не хочется считать такие яркие, мятежные стихи какой-то постмодернистской иронией. Кондопоги, Астрахани, Пикалёво уже встречаются всё чаще и чаще. Никаких Путиных не хватит усмирить и ублажить эти готовые по всей Руси очаги бунта. А Всеволод Емелин, как горьковский Лука (мой любимый со школьных времен герой), как Василий Блаженный всем говорит истинную правду, всех подталкивает к подвигам. Емелин — не открытый главарь и бунтарь, как Эдуард Лимонов, которого он высоко ценит (может, за те качества, которых не хватает самому), Емелин — подпольный городской партизан, скрытник, которому дано чувствовать в себе народное мировосприятие, дан редчайший природный дар реализовывать эти народные гроздья гнева в простые до гениальности, понятные всем и зажигающие, как в былые времена, сердца многих людей, особенно среди русской молодёжи стихи. Он может посмеиваться, ёрничать в поездках за бугор вместе с правильными пидарастическими поэтами, мифологизировать своё же творчество. Но оно ему уже не подвластно. Сколько бы раз ни отрекалась Лени Рифеншталь от своих фильмов, они жили и живут. Как бы ни отрекался поздний Окуджава от своих же строк 'А нам нужна одна победа… Мы за ценой не постоим', эту песню поют, не считаясь с мнением автора. Так и Всеволод Емелин становится главным поэтом современной России не благодаря своим разукрашенным мифам — какое дело нашему нынешнему читателю до любой мифологии?! — а благодаря понятным и близким его душе призывам и воспоминаниям. Это такие же , как поэт, обманутые дольщики, вкладчики, обманутые жители обманутой державы, когда-то потешавшиеся над Брежневым, сейчас горько вспоминают:
Всеволод Емелин — настоящий русский почвенник. Но это уже почвенничество барака, общаги, почвенничество развалившейся хаты и заброшенного, заросшего огорода.
Это прекрасно понимает и сам Емелин, обладающий некой потаённой глубиной, раскрывающийся сполна в своих стихах и отмалчивающийся в ставших многочисленными интервью. Впрочем, он вполне отчетливо указал на своё место: 'Я считаю себя представителем определенного культурного кода — советских людей брежневской эпохи… Время рыночных реформ выкосило это поколение. Я чувствую себя их послом, представителем, адвокатом. С точки зрения этого позднесоветского быдла я и пишу. Мне их жалко, я вижу их всех насквозь. Это и есть моя позиция: оставить какую-то память об этих людях…' Остаётся только добавить, что он сам родом из этого 'позднесоветского быдла' и никогда другим не будет. Он — поэт прямого действия, и он мечтает о действии в жизни своих героев. Хотя уже не очень верит в исполнение своей мечты. А жаль. Может, его стихи, как и книги других, подобных ему поэтов, прозаиков, рокеров, мечтателей, бунтарей, станут прямой идеологией нового поколения. Не Гандлевского же с Кушнером читают на молодёжных тусовках и на многочисленных сайтах, не Айзенберга с Амелиным, а Емелина и Родионова, Струкову и Прилепина, Садулаева и Бородкина.
Высоколобые либералы и официальная прилизанная литература их признавать не хочет, гордо отворачивается от них. Коммерческий шоу-бизнес не прочь их прикупить, как прикупали в своё время даже битлов, несмотря на их поддержку ирландских бунтарей из ИРА, как уже с потрохами купили Шнура, когда- то неуёмного вольного рокера, ныне ублажающего олигархов и царственных Матвиенок на знаково- революционной 'Авроре'. Там же некий Каплевич организовал некое пошлое постмодернистское действо по емелинскому 'Кризису', в своё время опубликованному у нас в 'Завтра'. Это издёвка олигарических пошляков и над идеей любой революции, и над смыслом емелинского стиха, восхваляющего 'Кризис' как некую месть разжиревшим буржуям. Буржуи весело смеются и над кризисом, и над всем творчеством Емелина. В следующий раз на очередное действо они позовут и самого Емелина, мол, потешь нас, приятель, почитай свои пророчества, а мы посмеёмся. Неужели поэт за какие-то жалкие баксы пойдет им навстречу? Надеюсь, нет. Сколько можно обманываться? Емелин защищал либеральную демократию и Ельцина в августе 1991 года, был против расстрелянных бунтарей 1993 года. Прозрел, блестяще написал о таких же, как он сам, разочарованных ”романтиках свободы”. Собственно, это никакой не лирический герой, это поэма 'Судьба моей жизни' — автобиографическая поэма. Так и воспринимайте. Исповедь жизни
