Она не понимала, почему закладка без камня, и решила, что Гавр случайно раздробил его зубами. Но, в конце концов, так ли нужен камень, если
Рина торопливо стала искать свой шнеппер. Нашла, схватила, отряхнула от снега и прицелилась в Долбушина. Тот стоял все в той же позе, у дерева. Рина запоздало сообразила, что это уже дежавю, глупый повтор. Если бы Долбушин хотел пристрелить ее, он давно бы всадил в нее стрел пять. Да и вообще она уже целилась в него однажды в торговом центре на Юго-Западе. Рина опустила шнеппер. Ей мучительно захотелось сказать Долбушину какую-нибудь гадость.
– Дурацкая куртка! У Артурыча такая же! Наверное, если мужик с приветом, он подсознательно бросается в магазин покупать себе такую куртку! – брякнула она.
Долбушин рассеянно опустил голову и посмотрел на себя. Он, казалось, вообще не помнил, что на нем надето. Лохматя снег, к ним огромными прыжками несся Гавр. Одной рукой Долбушин вскинул арбалет, другой выставил зонт. Рина вклинилась между ними, повиснув у Гавра на шее. Долбушин, округлив глаза, наблюдал, как его дочь волочется за гиелой, обхватив снизу ее шею, да еще при этом вопит и дергает за свинячьи ушки. Отбросив арбалет из опасения случайно ранить ее, глава форта занес зонт и метнулся вперед.
– Гавр, не трогай! Долбушин, не трогай! Фу! – не сдерживая голоса, завопила Рина.
Гавр вертелся на месте, мешая ударить себя зонтом.
– Она тебя укусит! Отпусти ее!
– Это я ее укушу! И вас укушу! Это моя гиела!
Рина разжала руки и села в снег. Долбушин опустил зонт. Он наконец сообразил, что это за гиела, и немного успокоился. Гавр же хотя и рычал, но дальше дело пока не шло. Из Рины вышел весь пар. Она ощущала себя опустошенной.
– Уходите! – устало сказала Рина Долбушину.
– Я не могу!
– Почему?
Глава форта сунул руку в карман и достал сияющий камень.
– У меня половина закладки. У тебя другая. Вместе у нас целая закладка! Отдай мне крылья!
Рина замотала головой.
– Лучше вы отдайте!
Глава финансового форта умел торговаться.
– Сама подумай: почему я? У меня большая часть – у тебя маленькая! Какие-то несчастные крылья!
– А зачем тогда было за ними приходить, если они несчастные? – задорно возразила Рина. – Попробуйте отберите! Спущу гиелу!
Долбушин заглянул дочери в глаза. Он смотрел всего секунду, но на Рину нахлынуло то же странное чувство, которое бывало у нее, когда она разговаривала с Кавалерией. Она попыталась оттолкнуть его, не пустить в свои мысли, но Долбушин уже отвел взгляд и покачал головой, показывая, что насильно отнимать ничего не станет.
Ползущие светлячки приближались. Мелькание не было хаотичным. Лучи то двигались к ним, то ровной линией забирали левее. Хуже было то, что несколько поселений светлячков накапливались на остановке трамвая и у ведущей в парк арки, и от этих островков то один, то другой луч отправлялся в свободный поиск. Долбушин, Гавр и Рина находились примерно на середине воображаемой прямой, соединяющей оба островка. Лицо у Долбушина стало тревожным. Их окружали. Путь отхода был один – к трамвайной линии.
– Идем! Быстро!
– Куда? Я с вами никуда не пойду!
Долбушин, перекосив рот, шагнул к ней, но взглянул на оскаленную морду Гавра, на шнеппер в руках у Рины и поневоле остановился.
– Не пойдешь – прикончат. И тебя, и меня, – сказал он.
Рина недоверчиво уставилась на него.
– А вас-то чего?
– Долгая история. Там у домов я бросил машину. Идем!
Рина секунду подумала, оглянулась на «светлячков», потом направила в грудь Долбушину палец.
– Альберт Долбушин, или как вас там! Я не верю ни единому вашему слову! Для меня вы ведьмарь и больше никто! Имейте в виду: закладки вам не получить! Мой шнеппер заряжен пнуфом! Гиела слушает любую команду! Одно движение моего века – и она вас разорвет!
– Это замечательно! – одобрил Долбушин. – Тогда двинь веком прямо сейчас, чтобы твой зверь перестал носиться. Он нас выдает!
Рина пожалела, что ляпнула такое. С Гавром не помогли бы и десять моргающих циклопов. Долбушин не стал загонять ее в угол.
– Я так и понял, когда ты кричала на него десять минут! Все, пошли! Остальные слова потом!
Долбушин быстро зашагал к трамвайной линии. Рина несколько секунд простояла на месте, но опомнилась и нагнала его, чтобы еще раз поставить в известность, что ни за что не пойдет. Но пока она бежала, ей пришло в голову, что можно как-нибудь исхитриться и получить закладку со
Они перелезли через забор и пересекли трамвайную линию. Гавр носился взад и вперед, то обгоняя их, то отставая. Когда он пробегал мимо двух расположенных рядом гаражей, то внезапно заскулил, шарахнулся и припал к земле, будто кто-то его ударил. Короткий арбалетный болт чиркнул по коже на его шее. У стрелка не было времени хорошо прицелиться. Долбушин схватил Рину за руку, швырнул ее на снег, вскинул свой арбалет и выстрелил. Рина услышала приглушенный крик. Темная фигура между гаражами зашаталась и осела. Глава форта потянул рычаг, торопливо взводя тетиву. Рина услышала звук трущегося дерева – это из магазина наверху арбалета скользнула вниз очередная стрела с кожаным опереньем и четырехгранным наконечником.
– Где вы взяли такой арбалет? – спросила Рина.
– Когда покойники оживают, это очень страшно, – ответил Долбушин.
Рина ничего не поняла.
– Вы попали?
– В кого?
– Ну… в этого… – Рина с тревогой показала на щель между гаражами.
– Да. Но радоваться нечего. Если бы не твоя гиела, в одном из нас торчал бы болт!
Голос у Долбушина звучал недовольно. Он злился на себя, что до его сознания слишком поздно дошла простая истина: не все берсерки ходят с фонарями.
– Гавр, ты не ранен? – Рина озабоченно ощупала холку гиелы.
Гавр поскуливал от боли, но Рина видела, что рана неглубокая. Арбалетный болт оставил царапину. Что-то соображая, Долбушин поглядывал на гаражи.
– К машине мы не пойдем! – заявил он.
– Почему?
– Не нравится мне этот арбалетчик. Уверен, они уже нашли мою… нет, свою машину… Придется укрыться в доме!
Луну перечеркнули крылья низко летевшей гиелы. Гавр вскинул морду и проследил за гиелой глазами. Неожиданно гиела, как летучая мышь, метнулась вначале в одну сторону, затем в другую и начала снижаться кругами.
– Засекли! – пробормотал Долбушин.
Минуя двор, где могли оказаться берсерки, он потащил Рину вдоль задней стены дома. Окна подъездов выходили сюда же. Правда, находились они высоковато – метрах в двух от земли. Первым в брызнувшее
